Он снял свой свитер у Хагрида, но теперь снова надел его: только август, а прошлогодняя жара уже сходила на нет. Мальчик шмыгнул носом, втянув росу, висевшую в воздухе. Может быть, если он найдет черепаху, то сможет отдать ее профессору Снейпу, если сначала получит обещание, что тот не будет резать ее на ингредиенты для зелий. Вероятно, существуют какие-то отвары из черепашьих мозгов или что-то в этом роде — все, что хоть немного отвратительно, казалось, хорошо работало в зельях.
Разговоры об альбоме разожгли старую грусть, и он лелеял ее в сложенных чашечками ладонях, которые засунул под свитер, чтобы согреться. Иногда он думал, что лучше бы никогда не видел этих фотографий, чтобы не чувствовать себя плохо из-за того, что потерял их. Или что лучше бы он никогда не слышал рассказов о своих родителях, чтобы не ходить под дождем в поисках давно умершей черепахи. И что лучше бы всего этого лета не было, потому что тогда оно никогда не могло бы закончиться. Ему даже хотелось — и ему было стыдно за это—, чтобы он так и не получил письмо из Хогвартса, чтобы сейчас он так и был на Тисовой улице, где трясется потолок, когда Дадли с глухим стуком спускается по лестнице. Все это было очень глупо.
— Ты что-то потерял?
У Гарри закружилась голова. Он даже не заметил приближения Снейпа, а на открытой территории было не так много затененных уголков, где можно было бы прокрасться.
— Нет, — сказал он. На этой неделе он не видел Снейпа, с того самого дня, как они вернулись из Инари, и знал, что это была его собственная вина за то, что он был странным.
— Возможно, свои руки? Кажется, тебе их не хватает.
Гарри быстро выдернул руки из-под свитера. Это была шутка, но он даже не улыбнулся, что вызвало неловкость. И он мог это сказать, потому что Снейп посмотрел в сторону и откашлялся.
Гарри сжал руки в кулаки. Он отчаянно хотел, чтобы тот ушел, и ещё больше он хотел не хотеть этого.
— Я ищу Гарольда, — объяснил он, немного надеясь, что Снейп рассмеется, а Гарри обидится.
— Могу я поискать с тобой?
Он хотел сказать «нет», но не смог. Снейпа это явно не волновало, потому что он сравнялся с шагом Гарри прежде, чем тот успел сформулировать хоть какой-то ответ.
— Чем ты сегодня занимался?
— Я был у Хагрида.
— Ясно. А вчера?
— Собирал вещи. И сходил к Хагриду.
Снейп дал ему время на уточнение, но если бы Гарри это сделал, это могло бы подбодрить его.
— Как насчет дня до этого?
Гарри почти улыбнулся.
— Был у Хагрида.
— Я понял.
А Гарри понял, что затея дала обратный эффект, потому что теперь он чувствовал, как смущён Снейп, и из-за этого смущался сам, и это было просто ужасно.
— Еще я встречался с директором Дамблдором, — вспомнил он, — Просто чтобы поговорить о природной магии.
— Ты узнал что-нибудь интересное?
Он пожал плечами.
— Разные вещи.
Очевидно, это был конец радушия Снейпа.
— Как информативно, — безобразно усмехнулся он, из-за чего Гарри почувствовал себя очень маленьким.
На самом деле он узнал несколько очень интересных вещей. Они говорили о том, что разные эмоции тоже обладают магией, и поэтому места, где на войне было пролито много крови или где в прошлом праздновали множество людей, тоже хранили магию. Дамблдор думал, что в ту ночь мама Гарри использовала естественную магию, которая спасла его от Волдеморта. И что она извлекла ее из любви, что Гарри было немного трудно понять, поскольку обычно он должен был касаться земли, воды, камня или чего-то еще, чтобы получить доступ к природной магии. Он не понимал, как можно прикоснуться к такой вещи, как любовь. Но у Дамблдора была теория, что, возможно, именно поэтому у Гарри был такой талант к природной магии: он появился из-за того, что мальчик подвергался такому большому воздействию магии, когда был младенцем. Много магии должно было потребоваться, чтобы предотвратить смертельное проклятие. Дамблдор сказал, что не уверен, что это произошло на самом деле, но Гарри уже решил: именно это и произошло.
Он так и сказал.
Он мог бы сказать об этом Снейпу, полагал он. В том, что случилось с опекой, виноват даже не Снейп, и Гарри не имел права злиться или что-то в этом роде. И не то, чтобы он злился. Он был просто… он чувствовал себя застенчивым и не в своей тарелке, и когда вспоминал, о чем говорил со Снейпом чуть больше недели назад, о том, что он обычно делал со Снейпом… думая об этом, ему хотелось корчиться от стыда…
— Извините, что я такой тихий, — прошептал он. — Мне правда не хочется говорить.
Он не смотрел на Снейпа. Ни разу не взглянул ему в лицо с тех пор, как тот нашел его здесь.
— Все в порядке, — услышал он его слова, — В любом случае, мы должны сосредоточить наши умственные способности на поиске черепахи.
Так они и делали довольно долго, пока холод не покинул Гарри, когда он согрелся от движения и солнца, выглянувшего из-за мрака. Оно рисовало серебряные нити на краях самых темных облаков, его лучи мчались к земле, чтобы отразиться в озере, так ярко, что у Гарри заболели глаза и голова.
Он решил привести их к озеру, полагая, что черепахам тоже нужно пить, а также потому, что мерцание в черной воде выглядело довольно потрясающе. Валуны на берегу были мокрыми от дождя и склизкими от водорослей, но он чувствовал, как их пронизывают потоки магии, и когда он взбирался на один из них, он ощутил прилив энергии даже через подошвы своих ботинок. Какая-то часть этого, вероятно, не имела никакого отношения к магии, подумал он: было приятно смотреть на Снейпа сверху вниз и карабкаться выше.
Это была не самая лучшая точка обзора для наблюдения за черепахами, но теперь у него был для этого Снейп, так что вместо этого он сосредоточился на поиске лучших щелей и площадок, куда поставить ногу, широко разведя руки для равновесия. Гарри не мог идти слишком быстро: его ботинки уже были покрыты грязью, и они опасно скользили и скрипели на камне.
— Что-то не так с твоими зубами, раз ты предпочел от них избавиться? — спросил его Снейп, явно недовольный, — Я не понимаю, чего тебе не хватает на твердой земле.
— Там скучно, — объяснил Гарри. На самом деле он собирался спуститься, но теперь, когда Снейп пожаловался, он решил, что больше не мог этого сделать.
Когда они только вернулись в Хогвартс, Гарри подумал, что больше никогда не сможет приблизиться к Снейпу. Он даже подумывал попросить Дамблдора — умолять Дамблдора позволить ему бросить Зелья. Это не было бы большой потерей, не похоже, чтобы он чему-то научился на этих уроках. И, в любом случае, для него было бы не очень безопасно находиться среди всего этого огня и дыма, когда он мог бы спонтанно потерять контроль, начав плакать без особых причин. Буквально на днях он плакал из-за дырки в носке, и это были не нормальные слезы, а отвратительная, сопливая истерика, когда он раскачивался взад—вперёд, до болей в животе и горящих щек.
Но, возможно, сейчас он мог бы это осилить. Теперь ему не особенно хотелось плакать, не так ли? Может быть, он мог бы просто посмотреть на это по-другому, может быть, он мог бы просто сосредоточиться на…
Это было так: Гарри боялся, что он никому никогда не будет нужен, а теперь кто-то захотел его, пусть даже только на один день. В конце концов, это все уже не имело значения. Но кто-то хотел его.
Это было то же самое, как скучать по людям: было ужасно скучать по Рону и Гермионе, бояться, что они оттолкнут его, и думать, будет ли все как раньше, когда они снова увидят друг друга. Но раньше было еще ужаснее, когда он вообще ни по кому не скучал.
Он измерил расстояние в уме и прыгнул, перепрыгнув через два валуна поменьше и приземлился прямо на следующий, острая поверхность которого больно впилась ему в ногу сквозь хлипкие кроссовки.
— Гарри!
Это был даже не такой большой прыжок, но голос Снейпа все еще звучал возмущенно. Гарри ухмыльнулся.
— Хотите кое-что увидеть?
Снейп скрестил руки.
— Если это что-то связанное с треснутым черепом, то не особенно.