— Нет, — сказал он, — Эта битва будет разыгрываться в газетах и в залах суда, и ты недооцениваешь меня, дорогой Северус, если думаешь, что я позволю Люциусу Малфою говорить обо мне. Нет, здесь ты гораздо нужнее. В любом случае, как Гарри?
Девушка-моряк, с которой Северус разговаривал внизу, выбрала именно этот момент, чтобы ворваться в комнату, засунув книгу под мышку, и изрекла что-то краткое и срочное на нидерландском. Хетцель ответил ей почти тем же, затем повернулся к ним и объяснил по-английски:
— Моя юная кузина считает несправедливым, что она не может сидеть и пить чай с нами.
Альбус, всегда угождающий людям, тут же налил ей чашку и засуетился над ее книгой, слишком занятый вербовкой нового последователя, чтобы думать о Северусе.
Он поймал взгляд Хетцеля, пока они ждали возвращения внимания Альбуса , и в воздухе тихо пронеслось понимание.
— Прошу прощения, Северус, — наконец сказал он, — Что я… Ах, да, конечно, как Гарри? Ты, я полагаю, оставили его в Брюсселе?
— Да. И он умеет удивлять. Сегодня он уже намочил постель и заболел; ребенку нужен не я, ему нужно, чтобы тетка приходила и возилась с ним. Я не нянька и не гид.
— Это входит в твои обязанности, — По крайней мере, это стерло улыбку с его лица. — Хотя, возможно, это и неудивительно, учитывая обстоятельства. А путешествие может стать дополнительным бременем для такого маленького мальчика … где ты остановился в Брюсселе? Можно ли остаться еще на день или два, чтобы он поправился?
— Нет, — твердо сказал Северус. — В отеле были свободные кровати только на ночь. Завтра мы поедем в Амстердам, как и планировали, и у него будет весь день, чтобы отдохнуть там…
— Отель!— воскликнул Хетцель. — Ты держите его в Брюссельском отеле ? Последнее место для больного ребенка! Ты действительно такой скупой, Альбус, что заставляешь свои любимые активы ютиться с бродягами и нищими студентами? В конце концов, чему я удивляюсь…
— Отель — действительно не лучшее место для выздоровления, — перебил его Альбус, — Северус, стоимость размещения туристов не входит в мою компетенцию, так что, надеюсь, ты понимаешь, что должен просить больше денег, если они тебе нужны?
Северус почувствовал, как на коже появились красные пятна:
— Мне больше не нужны твои деньги, — прошипел он, зная, что раскрывает свои карты, и ненавидя то, что должен быть таким очевидным.
Он увидел перемену в лице Альбуса: он не знал, назвать это жалостью или разочарованием, и не мог решить, что было бы хуже:
— Северус, я надеялся, мне не нужно говорить то, что я сейчас скажу. Я полагаю, ты уже можешь быть достаточно зрелыми, чтобы соответствующим образом изменить свой взгляд на подобные вещи.
Северус ничего не сказал.
— У моей сестры есть дом, — внезапно заговорил Хетцель. — Рядом с Коренлеем, в маггловском Генте.
Прекрасный вид на реку, своя кухня, туристы от него без ума. Кто-то должен был остался на следующие несколько ночей, но отменили свои планы, а она— ленивая задница, она была бы счастлива, если бы я нашел кого-нибудь. Она не станет много брать, если я скажу ей, что вы друзья семьи.
— Поттер не может быть рядом ни с кем, обладающим магией, — покачал головой Северус, — Отслеживающие чары сработают, если кто-то произведет заклинание поблизости.
— Она… как это назвать?.. Пижонка, вот и все. И это маггловский Гент, как я уже сказал. Не будет никаких заклинаний.
— Я действительно считаю, что нам лучше отправиться в Амстердам, — слабо возразил Северус. Он уже видел, как обменялись взглядами Хетцель и Альбус, — Возможно, они еще не у нас на хвосте, но это не повод терять бдительность. Они вполне могут погнаться за нами в скором времени.
— Война всегда надвигается, — задумчиво повторил Хетцель, — Именно об этом я и говорю, Альбус. Вот, что происходит с вами.
— Не могли бы вы дать Северусу адрес, Ливен, пожалуйста, — сказал Альбус.
Однажды, думал Северус, он научится говорить ему «нет».
«Ты должен научиться говорить « нет », — когда-то сказала ему Лили. Это был летний полдень, палящий солнцем и душный. Он всегда больше всего ненавидел лето, потому что должен был вернуться домой; он всегда любил его больше всего, потому что она тоже должна была быть дома.
— Я все время говорю « нет », — сказал он.
— Да, но тебе нужно научиться говорить « нет » , которое самом деле означает « нет » . Твое « нет » обычно означает, что к тебе нужно поприставать по этому поводу еще две секунды.
— Может быть, всему остальному миру нужно научиться принимать мое « нет » таким, какое оно есть.
Она рассмеялась, указывая на свою грудь:
— Я весь остальной мир?»
Да, подумал Северус, спускаясь вслед за матроской вниз по винтовой лестнице, сжимая в руке адрес Коренлей. Именно такой она и была.
Он открыл дверь.
— Эй, — сказала Морячка. — Хочешь neuzekes ?
Она указывала на небольшую горку желейных конусов, каждый из которых был темно-фиолетовым.
— У нас есть разные, но эти, они как маггловские конфеты, — сказала она. — Никакой магии, так что можешь без проблем отнести их в Коренлей.
Лили любила желе.
— Это лишнее, — сказал он.
Матроска ответила, как он предположил, прощанием на нидерландском языке.
Это звучало как ее имя.
Комментарий к Часть 4
Прим. автора:
« Девушка в форме матроса:
— Эй, не хочешь взять немного сладостей для этого ребенка, с которым ты путешествуешь?
Северус:
— Когда-то я знал женщину, которая любила сладкое.
Матроска:
—… Тогда ладно?
Спасибо всем, кто читает! В среду Гарри прибывает в Коренлей. Увидимся позже.»
========== Часть 5 ==========
Гент
У Гарри появилась новая любимая вещь: его кровать в Коренлей. Его двуспальная кровать в Коренлей. Его двуспальная кровать с четырьмя пушистыми подушками и двумя разными одеялами и воздушным матрасом. В Коренлей. Это было забавное название для улицы: оно причудливо слетало с языка, когда он пытался произнести его шепотом, желая сделать это так, как сказала мисс Хетцель, с твердым « р » , которое он не мог осилить.
Сначала ему было немного трудно успевать за тем, что говорила ему мисс Хетцель, но потом он привык к этому и, в конце концов, узнал, в каком городе и стране он находится, что на самом деле не должно было быть источником радости для обычного человека. Она также научила его нескольким словам по-фламандски (диалект нидерландского языка) и по-французски. Таким бытовым словам, как «привет » и « пожалуйста », чтобы он мог говорить их в магазинах и тому подобном; она ушла всего полчаса назад, чтобы «дать им отдохнуть», а он уже забыл все слова. Но он не думал, что Снейп будет водить его по множеству магазинов, чтобы попрактиковаться.
Мисс Хетцель была сквибом, а это означало, что Гарри мог показать ей свой фотоальбом. Он чувствовал себя немного глупо, навязывая это незнакомцу, которому, вероятно, было все равно, что делали или как выглядели родители Гарри, но она была первым человеком, выразившим хоть какой-то интерес к тому, что он говорил. С тех пор, как он покинул Хогвартс — а это было не так давно, если подумать. Хотя это было похоже на вечность.
Теперь он лежал на своей новой двуспальной кровати, чувствуя себя намного лучше, чем в Брюсселе, и прислушивался к звукам из кухни, где Снейп вел войну против плиты.
С тех пор, как он забрал Гарри из отеля и сказал ему, что они собираются провести ночь в Генте, мужчина почти ни с кем не разговаривал, включая хозяйку дома. Пока она была с Гарри, он целую вечность провёл в душе, потом ходил за едой. А после, когда вернулся и увидел, что Гарри и мисс Хетцель просматривают альбом, он скрылся на кухне.
По крайней мере, он не ругался на Гарри за то, что тот таскал с собой альбом. Утро со всеми его бедствиями и страхами казалось далеким, как будто это было в другой день. Теперь Гарри показалось, что в кои-то веки все идет своим чередом, и после того, как отдохнул сначала в Брюсселе, а затем у мисс Хетцель, он снова почувствовал голод. Мальчик только надеялся, что сегодня хорошо выспится и что ничего страшного не случится; он не мог придумать ничего хуже, чем сделать « это » в своей новой двуспальной кровати или даже так, чтобы мисс Хетцель узнала об этом…