– Да брошу!
– И ребенка?
– А что ему? Он и так меня редко видит. От алиментов я не отказываюсь. И вообще, не отвлекайся. Иди ко мне.
Кровать затряслась, джинсы упали рядом, халат безнадежно повис. Иван замер, дожидаясь окончания акта и так бы лежал, если бы айфон не издал прощальный сигнал.
– Пик! – Послышалось из-под кровати. В комнате воцарилась тишина.
– Что это? – Спросил мужской голос?
– Я ничего не слышала. – Ответила Люба.
– Наверное, показалось. – Сказал он, готовясь затрясти диван с новой силой.
– Пик. – Снова раздался прощальный звук, который теперь означал не только отключение телефона, но и появление у Ивана новых проблем.
Перевернутая голова заглянула под кровать. Иван увидел свисшую до пола шевелюру, вздыбленные брови и густые усы.
– Ты, блядь, кто? – С вызовом спросили усы.
С ног на голову, перевернулся не только тот, кто задал ему вопрос. Перевернулся весь мир. В усатом лице с выпученными глазами Иван признал своего отца. Моральный авторитет лежал со спущенными штанами на кровати, под которой Иван ютился в одних трусах.
– А ну выползай! – Приказал отец и вскочил с кровати. Он стоял посреди комнаты, растопырив руки, как боевой павлин.
– Не трогай его, умоляю! – Завизжала Люба. – Я тебя люблю. Он для меня никто.
– Отвали, дура. Дай мужикам поговорить. – Он оттолкнул ее к стене.
Иван выполз. Он не знал, как себя вести. Все-таки не каждый день, стоишь без штанов перед разъяренным отцом, который тоже в одних трусах, так еще и ровесник.
– Ой попал ты мужик, ой попал. – Говорит отец, разминая пальцами кулаки. – Ну, убеди меня, чтобы я тебе не врезал.
Иван оставался в ступоре. Только что в глубине души рухнул целый фундамент, построенный на мудрости и чести родного отца, который не был дома, потому что постоянно работал. Пахал как вол, ради сына и жены. Не жалел себя, вкалывая на трех работах. Теперь-то понятно, какой была, по меньшей мере, одна из них.
– Я жду объяснений! – Закричал отец.
– Ты даже не представляешь, насколько нелепой выглядит вся ситуация. – Иван прервал затяжное молчание. Он все еще помнил про правила, которые требовалось соблюдать. – Но для всех нас будет лучше, если я просто заберу одежду и уйду. А вы продолжите то, что делали. И мы просто забудем об этом.
В глазах отца Иван не встретил доверия. Он продолжал молчать, осмысляя слова незнакомца. Усы воинственно шевелились, хрустели сжатые кулаки. В комнате, прямиком под люстрой, повисла пугающая тишина. Иван воспринял ее, как согласие. Шагнул к креслу, на котором висела одежда и получил по зубам.
Бить отца – нехорошо. Иван стойко терпел удары и уворачивался от них. Уловив момент, перешел в клинч и врезался в шкаф. С серванта полетела посуда, разбиваясь в дребезги о паркет. Люба визжала. Ее крик разрывал барабанные перепонки, а схватка самцов разгоралась все сильнее. От шкафа они перешли к стене, а затем вместе рухнули на кровать. Страшно было смотреть, как разъяренные мужики в одних трусах кувыркаются в постели, поочередно меняя позиции.
Иван получил кулаком по лицу, когда отец находился сверху. Не выдержал, скинул его на пол и нанес несколько ударов в ответ. Они снова оказались на ногах. Иван зажал отца в угол, нанося удары по корпусу. А когда тот открылся, провел разительный апперкот, которому его когда-то и обучил отец.
Совершенно измотанные, с окровавленными лицами и разодранными кулаками, они лежали на ковре рядом с осколками разбитого сервиза. Испуганная Люба прижалась к стене, прикрыв срам одеялом. После буйных боевых действий в тесной хрущевке наконец-то воцарился мир.
ВКУС СВОБОДЫ
Дым войны рассеялся. Боевой дух остыл, уступив место мирным переговорам. Мужчины пили чай за кухонным столом. Довольная, что обошлось без поножовщины Люба, активно вилась у плиты.
– Ну что? Как бабу делить будем? – Спросил отец, побрякивая ложкой в стакане.
– Я ни на что не претендую. – ответил Иван.
– Быстро ты сдался.
– Я изначально собирался спокойно уйти, без всяких ссор и планов вернуться назад. – Иван провел ладонью по ссадине на щеке. – Но что-то пошло не так.
– Ну извини, поставь себя на мое место. Приходишь к любимой, душу обнажаешь, прощения просишь, а у нее под диваном голый мужик. Я, как тебя увидел, так у меня совсем фляга закипела. Прости, если что. В общем, мир?
Они пожали руки. Довольный исходом переговоров отец, расцвел в улыбке и не скупился на комплименты:
– Крепкая у тебя рука. Да и удар поставлен. Особенно апперкот. Я думал, у меня все зубы вылетят, когда ты щелкнул в челюсть. Колись! В детстве боксом занимался?
– Нет. Отец научил.