Выбрать главу

Придя вечером в вагончик, Тимка почувствовал, как на него пахнуло сыростью. Стало сразу как-то неуютно. Бабушка зажгла лампу и принялась писать письмо.

— Ты кому пишешь? Мамочке? Да? — начал расспрашивать Тимка. — Она скоро приедет?

— Пора бы и приехать. Чего она сидит в городе? Вот грех-то какой! — не отрываясь от письма, проговорила бабушка.

Дождь усилился. Однообразное шуршание капель по крыше нагоняло во всём теле слабость. Стало скучно, и Тимке, как никогда, захотелось побыть с матерью. Но мама далеко, и неизвестно, когда она приедет!

За стеной вагончика раздался частый перестук мотоцикла. Открылась дверь — и вошёл отец. По сгорбленной спине и тяжёлым шагам было видно, что он сильно устал. Отец присел на табуретку, с трудом стащил мокрый сапог, осмотрев подошву, кинул его к порогу; туда же полетел и второй. Оставшись босиком, отец подошел к раскладушке и, попросив бабушку, чтобы она разбудила его с рассветом, упал на постель.

Бабушка отложила письмо, вышла из-за стола и принялась трясти отца за плечо, приговаривая:

— Андрюша!.. Переоденься в сухое… Застынешь…

Отец что-то промычал, приподнял голову и тут же уронил её на подушку. Тимка помог бабушке стянуть с отца влажную рубашку, майку и брюки. Отец остался лежать в одних трусах и казался теперь совсем не таким большим, как он выглядел в пиджаке, брюках и сапогах.

— Вот грех-то какой! Замаялся человек! — качала головой бабушка, развешивая над печкой рубашку отца.

Пришла Юлина мать. Увидев лежащего на раскладушке отца, она тихо проговорила:

— Надо же такой беде случиться!

— О какой беде речь? — встревожилась бабушка.

— Сам-то разве не рассказывал?

— Где уж, не успел порога переступить — и сразу повалился на постель. Что случилось-то?

— Трактор на солончаке утопили. А тракторист едва в трясине не захлебнулся. Не поспей…

— Какой тракторист? — охнула бабушка и переглянулась с Тимкой.

— Кузьма Савченко. У него шрам на подбородке, — ответила Юлина мать. — Ведь всех предупреждал Андрей Михайлович, чтобы не гоняли машины по солончаку. Так нет! Вот я и говорю: не подоспей Андрей Михайлович, погиб бы Кузьма…

Тревога Юлиной матери и бабушки передалась Тимке. К тому же этот противный дождик, который так нудно шуршит по крыше. Тимка заплакал. Ни ласковые слова бабушки, ни упрёки Юлиной матери не могли успокоить его. Мальчишка, захлебываясь слезами, плакал навзрыд.

Утром дождь продолжал шуршать по крыше. Тимка давно проснулся, но вставать не хотелось. В вагончике ни отца, ни бабушки не было. Его внимание привлёк стук в оконное стекло. В окне показалась голова Павлика.

— Пойдём скорее на солончак, — позвал Павлик. — Там утопший трактор вытаскивают. Мой и твой папка туда уехали.

Схватив попавшуюся под руку куртку с капюшоном, Тимка припустил за товарищем.

— Вы зачем сюда прискакали? — увидев ребят, спросил Тимкин отец.

— Папа, трактор глубоко утонул?

— Порядком… С головой, что называется…

Тимка осмотрелся. На пригорке стояли два ДТ. От одного из них к солончаку тянулся длинный толстый трос. Конец троса исчез в рыжей пасти трясины. Над ямой, осторожно переступая по доскам, двигались Данилыч и отец Павки. Они погружали в глубину длинные шесты и что-то нащупывали ими.

— Ну, зацепили?! — крикнул с пригорка отец.

— Ровно бы задели, — отозвался Данилыч. — Будем пробовать…

Данилыч и отец Павлика вышли на пригорок и направились к тракторам.

— Вот, брат, к чему приводит непослушание, — взглянув на Тимку, проговорил отец. — Предупреждал много раз, чтобы не ездили по солончаку, а он…

— Это вы спасли Кузьму? — перебил Тимкиного отца Павлик. — Юлька говорила, что тина ему уже по шейку была, а вы…

— Ладно… По шейку… — не дал договорить Павлику отец и предупредил: — Отойдите от троса, сейчас тянуть начнут…

Тракторы, помогая друг другу, натянули трос. Рыжая пасть вспучилась и начала расширяться. Тракторы натужно загудели и поползли по пригорку. Тимке казалось, что трос вот-вот оборвётся, — так сильно он натянулся. Отец взмахнул рукой и крикнул насторожившимся трактористам:

— Смелев! Идё-о-от!

Кто идёт? Где идёт?! Тимка смотрит на солончак. И вдруг из рыжей пасти трясины показалось лохматое страшилище. Тимка не заметил, как очутился за спиной отца.

— Что, брат? — улыбнулся отец. — Напугался? Сейчас мы это «чудище» на пригорок выволочем!

— «Пожарка» мчится! — крикнул Павлик.