Заглавные буквы, выполненные киноварью, видимо, вписывались в рукопись позднее. Они не однородны: некоторые выписаны очень тщательно и украшены рисунком (см. лл. 40, 59, 77 об., 94, 235), другие гораздо проще по стилю и выполнены небрежнее (см. лл. 132 об., 188, 250). Вставка букв почему-то не была закончена, — некоторые из них так и остались не вписанными (см. лл. 138 и 140), некоторые написаны просто чернилами, причем явно в разное время (см. лл. 145 об., 146 об., 271, 273); местами по чернилам буквы подведены киноварью (см. лл. 192, 288). Все это производит впечатление позднейшей работы.
Нет сомнения, что после переписки рукопись попала в руки новому лицу, которое проредактировало ее, внесло в текст пропущенные слова и фразы, исправило некоторые слова, вписало почти все недостающие прописные буквы, сделало ряд приписок на полях. Основываясь на единстве почерка, мы предполагаем, что всю эту работу проделал переписчик с почерком 6. Помимо указанной редакторской работы, он написал оглавление, заглавия к некоторым главам[472] и сделал надпись на листе 269, открывающем последнюю часть "Временника": "Летописец вкратце тех же предипомянутых царств и о великом Новеграде, иже бысть во дни коегождо царства их".
Приписки на полях или исправляют текст, заменяя одно слово другим, или вносят некоторые пояснения к сказанному в тексте. Так, на листе 15 приписано на полях слово "кроме" вместо "свене", написанного в тексте; на л. 72 об. на полях слово "отвратися", которым заменено стоящее в тексте "обратися", и т. п. К припискам, поясняющим текст, относятся такие, как заметка на том же листе 15, внизу: "казанского царя Симеона", объясняющая, кого поставил вместо себя царь Иван Грозный, когда разделил землю на "опричнину" и "земщину". Такова приписка на л. 76: "о обители богородицы Донския", на л. 82: "о Богдане Бельском"; к этому же типу приписок относится и та, в которой уточняется имя автора "Временника" (л. 277 об., внизу).[473]
С. Ф. Платонов предполагает, что редактором, исправлявшим рукопись, мог быть сам автор "Временника"— дьяк Иван Тимофеев. К этой же гипотезе склоняется и И. И. Полосин в своей работе о "Временнике".[474]Такая гипотеза на первый взгляд представляется, действительно, наиболее вероятной. Кому же, как не автору, было легче всего восстановить пропущенные при переписке места, испорченные в рукописи-протографе? Он же мог дать и необходимые пояснения к тексту на полях рукописи...
К сожалению, эту очень заманчивую гипотезу приходится оставить. Прежде всего, трудно себе представить, чтобы автор, исправляя текст, оставил без поправки явно испорченные, бессмысленные места, а такие места есть в рукописи. Затем, трудно предположить, чтобы Тимофеев, последовательно скрывающий в продолжение всей работы свое имя, вдруг почему-то решил открыть его в приписке, да еще говоря о себе в третьем лице. Аргументация, которую приводит в своей статье И. И. Полосин в пользу того, что рукопись правил сам автор, говорит скорее против этой гипотезы: пропуск ошибок, стремление разъяснить и расшифровать текст, уточнить терминологию — все это как раз в большей степени свойственно позднейшему редактору; слово "вселукавне", на которое указывает исследователь как на типично тимофеевское, мог внести и редактор, найдя его в рукописи, по которой он правил текст.
Помимо этих соображений, палеографическое изучение рукописи не дает нам права утверждать, что она была написана при жизни автора: Тимофеев умер в конце 20-х годов, а филиграни бумаги, на которой написана большая часть рукописи, ведут нас к 30-м годам XVII в. Если даже допустить, что список был сделан еще при жизни автора, т. е. в конце 20-х годов, то редактирование — внесение пропущенных слов и фраз, пояснения и приписки — сделано явно позднее. Это подтверждает бумага, которую использовал редактор для оглавления (а оно, как было указано выше, написано тем же лицом с почерком 6): она иная по качеству, чем та, на которой писалась вся рукопись, — более плотная и, судя по следам филиграни, более позднего происхождения.
Но есть еще более веские доказательства, что редактировал рукопись не автор.
В Государственном Архиве древних актов в Москве хранится так называемая "Книга десятен" Епифани, составленная в 1605 г.22 В начале этой книги мы читаем:
"Лета 7114 по государеву цареву и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Русии наказу боярин князь Василей Кардануковичь Черкаской, да князь Ондрей Васильевич Хилков, да дьяк Иван Тимофеев (разрядка моя, — О. Д.) верстали на Туле государевым царевым и великого князя Дмитрея Ивановича всея Русии жалованьем поместными оклады и деньгами Епифанцов детей боярских и новикоз служилых и неслужилых" (см. стр. 435).
472
См. л. 288 — "О вдовстве Московского государства", л. 288 об. — "Притча 1". Заглавием является и приписка на л. 138 — "Притча о цареве сыне, иже пострижеся и паки ростригся и женитися восхоте".
473
"Новгородский митрополит Исидор понужает бывающая предложити писанию дьяка Ивана Тимофеева".