Надо сказать, что после убиения святого (царевича), подражатель Ирода Борис не удовлетворился только кровью одного его, но и родительницу неповинно зарезанного отрока с ненавистью одел в монашеские одежды и против ее воли поселил в некий монастырь, (находящийся) в удаленных от этого места пределах, в месте пустом, непроходимом и безводном, лишенном всякого телесного утешения; и приказал заточить ее там в бедности, лишив того, что необходимо телу, и не только всего этого самого нужного, но и, по сравнению с рабами, — даже пищи, сосудов и одежд, и прочего, что необходимо было дать. Бывшую соправительницу того мирообладателя (Ивана IV) окружил во всем всевозможными лишениями, как жену простого мужа, совершил как бы второе после сына убийство его матери. Таких нужд не терпит и ничтожнейшая чета рабов, а тем более (вдовы) таких царственных государей. Ту, которую он убийством сына оскорбил, ее же кроме этого и в требуемом ограничил, причинив ей в жизни двойную печаль, (но зато) и себе приготовил муку, гораздо большую той. Если бы даже, убив сына, он предоставил ей полный земной покой или если бы он — телесный враг ее — даровал ей все блага земного царства, которые немного ранее все находились в ее руках и были (от нее) неотъемлемы, разве все это могло сравниться с погублением царской души и разве бы тот тленный земной покой мог утолить такую печаль ее о сыне? Здесь ее не могла развеселить никакая радость, тем более присоединение лишней досады к материнской скорби об убийстве. В таких недостатках она прожила там от насильственной смерти сына — его убиения в 99 году до года 113, когда после смерти ее мучителей возведен был на царство Расстрига; потому что им она оттуда с честью опять возвращена была, как бы из Египта в обетованную землю,[118] в царствующий город, когда он, домогаясь царства, злонамеренно назвался ее сыном. Но об этом подробнее будет рассказано в своем месте и порядке.
Где те, которые некогда говорили, что Борис неповинен в убийстве царского дитяти и что он не завидовал ему как наследнику царства? И ужели его повеление о законопреступном убийстве не обнаруживается из того, что его злоба не потерпела тех многих граждан, которые во время убиения подняли свои руки на убийц и не пощадили их? Ибо одних, за такую их дерзость, что они убили убийц царевича после его заклания, он пытал и предал различным мукам; других — после мучений отправил в заточение в западные земли, где солнце, заходя, садится, а иных уморил всякими бедствиями и оковами, когда они тяжелым путем шли туда. И если бы они не против его воли поступили так с убийцами, то и он вместе с ними так же бы поступил с убийцами государя, — он имел полную власть на то, чтобы не только их замучить, но и родственников их справедливо наказать, если бы не было от него повеления с их противниками так поступить. Род и племя убийц царевича, которые исполнили его волю, он не только не предал казни или чем-либо немного наказал, но, найдя всех их, руки их наполнил наградами, имениями и многими дарами. Он тем, и не желая, показал миру свое действительное сожаление об убийцах, когда ради этих самых убийц, родных их, достойных казни, сделал богатыми. Для находящихся в стране были такие законные и справедливые обычаи: ради достойных дел родственники лиц, прославившихся победами и благочестиво умерших, должны были получать подобающие дары; а он, в противность этому, награждал племя, делавшее зло, а тех скорых мстителей из народа, которые не стерпели зрелища убиения своего господина и, (не считая) кровавое мщение злом, отомстили убийцам за неправду, — их по злобе осудил на далекую ссылку.[119] О, какая тьма мрака ослепила его разум, запятнанный убийством, которое он считал скрытым! Как велико было и наше несогласие, происходящее от робости и бесчеловечия, допустившее его до этого! Этим мы сделали его дерзающим и на прочее.
"Господоненавистная" жестокость повелителя убийства Бориса к убитому им младенцу и после его смерти была такова, что он не совершил достойного и тщательного расследования об убийстве убитого, которое было бы проведено строго, с пытками, и не захотел даже приравнять к тому расследованию, какое было произведено о смерти нечестивых государей, которые некогда, при державе Федора, пришли для служения ему в нашу землю от язычников: с востока — сына татарского царя, а затем с запада — двух сыновей латинских королей,[120] которые здесь умерли от Бориса же причиненною им смертью. В отношении же царства и всякого господства он был так завистлив ко всем окружающим сверстникам своим, особенно же к тем, которые были благороднее его, что ни одному из них, кроме себя, не дозволил (касаться) этого ни делом, ни словом, ни мыслью и ради этого в первые годы своего управления удалял от царя (знатнейших) себя по происхождению и рассылал их в концы земли.
118
119
120