Осмелиться описывать подробно год за годом лета царствования превеликого князя Ивана, как и когда царствовал он в течение всей жизни своей, — дело не моей худости и дерзости, потому что я не могу и не хочу (этого делать) из-за особого величия его сана, особенно же из-за благочестия его. Он правую веру в Христа, именно поклонение троице в единстве и единству в троице, после своих предков до самой смерти, как пастырь, сохранил непоколебимой и незыблемой. И что удивительно! Он так был всем страшен, что если бы захотел показать слабость веры в других, устрашая их, как мать (стращает) детей, мог бы страхом своей власти обличить нестойкость бежащих, хотя бы на время кое в чем отступая, употребив для этого изменение или убавление истины. Известно, что и между духовными[27] нашлись бы такие, которые не смогли бы не побояться застращиваний и запретить это нездоровое (лукавое) искушение веры, если бы нашлись хотя немногие из других людей, которые первыми показали бы ему двоедушие. Это я говорю не затем, чтобы показать, что царь как бы играл церковью, но затем, чтобы сделать известною его собственную твердость в вере, а еще больше затем, чтобы показать бегство нестойких и слабость их веры. Его, царя нашего, такого верного слугу (церкви), державшего людей в совершенном страхе и, что удивительно, в противоположность этому изменившего крепость своей природы на слабость, за непоколебимое, подобное столпу стояние за веру и утверждение (в ней) прочих, (следует) увенчать, ибо он хорошо знаком был с книжным учением философов об истине[28] и кроме того отличался внешнею скромностью. Ради этого не следует низшим людям много говорить о царствующих и (без) стыда сообщать, если в них что было и порочно; ибо лучше неблагообразие царского поведения покрывать молчанием, как одеждою; — известно о Ное, праотце нашем, что его срамота была покрыта его благоразумными детьми,[29] а как тот, упившийся вином, так и этот осрамил себя грехом, которому все причастны.
А о времени его юности и о вступлении в брак, и о том, что было до рождения у них детей, я сообщил здесь в следующих словах, не смешивая этого с другими его делами; я знаю, что об этом надо бы рассказать раньше, но что пришло на память, то и написал там, где мы это находим, не выбирая и не по порядку располагая каждое (сведение) в подобающем ему месте. Случается ведь, при раздроблении членов, голове лежать отдельно от прочих частей тела и после их, — но не обе ноги пригибаются (к голове), а голова (к ногам), — где бы они ни были.
Разве между собирающими в поросших лесом местах грибы или растущие на полях, употребляемые в пищу плоды, бывает такой особенный собиратель, который бы по порядку клал в сосуд (плоды) по их возрасту и величине, не смешивая большие со средними и мелкими? У них (собирателей) все старание направляется не на то, чтобы собрать сначала большие, потом мелкие, а на то, чтобы скорее, чем другие собирающие, наполнить свою корзину и сделать это раньше своих товарищей; чтобы при собирании не отстать от них, особенно же, чтобы не быть ими покинутыми, не быть застигнутыми ночью и не остаться вдали от своего дома или быть измоченными дождем, если они останутся (в лесу) дольше, чем нужно; а когда они придут домой, тогда уже и разбирают то, что принесли, на крупные и мелкие, как хотят.
27
28
29