Уделив так много внимания самому образу Годунова, показав, что даже наличие безусловно положительных сторон в его государственной деятельности не оправдывает того, что он нарушил законный порядок престолонаследия, Тимофеев тем самым настойчиво внушает свою идею о царствующих "вправду", "истинных" царях, получивших власть по наследству. В борьбе за власть между двумя лагерями феодалов Тимофеев, таким образом, становится на сторону защитников либо наследования престола, либо "всенародного" избрания.
Осудив "дворянского царя" Годунова Тимофеев, казалось бы, должен был признать и положительно оценить воцарение Василия Шуйского. Однако и на этот раз, по его мнению, был нарушен законный порядок наследования, а следовательно, царь не был "истинным". Шуйский воцарился против воли всей земли и этим "воздвиг"против себя общую ненависть, широкое народное волнение, или, как говорит Тимофеев, "непослушание рабов".[411] Так, несмотря на явное нежелание признавать действенную роль народной силы в жизни государства, автор был вынужден учесть ее. Однако, не желая видеть истинных причин борьбы угнетенного народа против феодально-крепостнической эксплуатации, Тимофеев пытается объяснить эту борьбу внешними факторами — в данном случае самовольным воцарением В. Шуйского.
Переход власти в руки боярского царя способствовал усилению возмущения народных масс, но Тимофеев видит причину непопулярности Шуйского не в том, что он был проводником боярской политики, а лишь в том, что он вступил на престол "без воли всей земли". Не способствовали популярности в народе, по мнению Тимофеева, и личные качества царя Василия. Если, говоря о Борисе Годунове, Тимофеев все же считает необходимым показать хорошие черты его характера и так и не приходит к окончательному выводу, чего же в нем было больше, — хорошего или дурного,[412] — то личность Шуйского не вызывает у него сомнений: этот "мнимый" царь царствует в "блуде и пьянстве", проливая неповинную кровь и расточая сокровища, собранные бывшими до него самодержцами, проводит время с гадателями и не заботится о водворении порядка в стране. Наконец, он из зависти убивает своего племянника — Михаила Скопина-Шуйского. За все это он, в свою очередь, получает возмездие: он бесчестно сведен с престола и отправлен на позор в чужую землю.
Никаких противоречий не встречаем мы и в характеристике самозванца — Гришки "расстриги" и его "беззаконного" царства. Это "враг", "скимен лют", "антихрист", который "как темен облак воздвигся из несветимыя тьмы". Он предатель, как Иуда: приняв монашество и сан дьякона, он становится расстригою и женится на иноверке. Украв чужое, несвойственное ему имя, он приводит врагов на русскую землю и побеждает Бориса, хотя и является перед ним ничтожеством. "Не он, но совесть ему своя сего (Бориса) низложи", говорит Тимофеев. "Бесстыдно вскочив" на царский престол, самозванец живет "блудно и беззаконно", "рабско и скотолепно", — "весь сатана и антихрист по плоти явлься, себе самого бесам в жертву принес"...[413]
Тимофеев пишет о связи самозванца с польской шляхтой — врагами Русской земли, о его сношениях с Ватиканом ("с несвященным лжепапою, оскверняющим Рим"),[414] рассказывает о его жестокости по отношению к детям Бориса Годунова и в то же время негодует на то, что самозванец, как и Годунов, раздавал высшие места в государстве "недостойным" людям, нарушая "исконные русские обычаи". За эти "грехи" расстрига и несет заслуженную кару, — он свергнут с престола и убит.
Рисуя образы царей, Тимофеев дает параллельно несколько женских образов. Они занимают не много места в его повествовании, но их краткие характеристики не менее выразительны. Светлый образ Анастасии Романовны противопоставлен мрачному характеру ее мужа — царя Ивана Грозного. Близка ей Ирина Годунова, жена Федора Ивановича, ушедшая в монастырь после его смерти. Она противопоставлена не Федору, а своему брату Борису: он — неблагодарный злодей, убийца кроткого царя — "святого"; она — преданная жена, верная памяти мужа и после его смерти. Искренним сочувствием проникнуты слова Тимофеева, посвященные дочери Бориса Годунова — царевне Ксении, которую он берет под защиту, отвергая распространявшуюся о ней клевету.[415]
412
Этим объясняется то, что Тимофеев, характеризуя Бориса, не раз противоречит самому себе: например, он рисует его избрание на царство и как результат интриг самого Бориса и его старонников, и как выражение к нему народной любви.