— Нет князей на Украине! Я — гетман! — сверкнул глазами отец.
— Не решился я против слова сказать.
— Ну, а про перстень-то что?
— Выпил я кубок, а на дне — вот оный. Господарь Лупу говорит: «Это тебе на дружбу!» Я взял. Да ведь не при всех даден, а как бы украдкой. Когда шли мы обратной дорогой, в дождь попали, а тут большой постоялый двор. Я и кинул перстень корчмарю, чтоб всех напоил.
— Так, — сказал Богдан, поглаживая усы. — За добрые твои дела ты уже награжден. Тебе семнадцати нет, а уже — сотник. За то, что умеешь ладить с людьми, не выпячиваешься где зря, за это тебе тоже будет награда. Но и за дурость получи.
— За какую дурость-то? — спросил Тимош, зыркая на отца исподлобья.
— Знай, что не всегда молчание — золото. Свой кремень не только в себе нужно хранить, но иной раз и треснуть им не грех, чтобы искры сыпались. Нет князей на Украине, были, да выставили мы их, того же Вишневецкого! Это одна дурь. А другая — перстень, царский подарок ни во что поставил при всех.
— А как же он у тебя-то очутился? — спросил Тимош.
— Будешь на моем месте, научишься чудеса творить… А теперь выбирай: кулаком тебя треснуть, палкой или плеткой?
— По скольку раз? — спросил Тимош.
— Три раза для памяти положено.
— Тогда давай и кулаком, и палкой, и кнутом, мало меня, видно, пан Комаровский потчевал.
Пропастями стали глаза Богдана.
Потупил голову.
— Верно, сын! Без битья обойдемся. Возьми на лавке кунтуш, а вот тебе сабля.
Камнями и золотом заблистало великолепное оружие.
Тимош принял саблю, поцеловал отца в плечо.
— Спасибо!
— Завтра королевского посла будем принимать, оденься в дорогое. Жить будешь в моей ставке. Ганжа укажет тебе комнату. Ступай, сынок. К завтрашним делам мне нужно приготовиться. Воевать, оказывается, и не полдела даже.
— А что же дело?
— Дело — жизнь людям устроить. Мир устроить. Вечный. Да чтоб хоть на полногтя справедливости в нем было.
Тимош дослушал отца, пошел к двери, но в дверях резко повернулся. Богдан даже вздрогнул. По вискам хлопца, сбегая на щеки, ползли струйки пота.
— Отец, жени меня, Бога ради!
Хмельницкий медленно поднялся из-за стола, взялся рукой за оселедец.
— Кто же это тебя так поддел? Дочка корчмаря?
— На Роксанде жени.
— На Роксанде? Что за птица?
— Дочь господаря Лупу.
Богдан подбоченился, поднял бровь, поглядел на сына с прищуром.
— А я-то бить тебя собирался. Палку приготовил.
Быстрым, широким движением раскатал на столе сверток карты.
— Иди сюда, Тимош. Поглядим. Вот наша мати Украина, а вот молдавская земля. Не велика, но ведь — княжество. А здесь Валахия. — Повел ладонями по карте. — Здесь я, в Молдавии — ты, а Лупу пусть Валахию возьмет. И крутой разговор с поляками будет закончен раз и навсегда. — Обнял Тимоша. — Ничего, что молчишь. Зато глаза у тебя — орлиные. Будет по-нашему; женю тебя на княжне.
Тимош поклонился отцу, пошел к двери, в дверях обернулся.
— Поляки там толкутся, Вишневецкий да Потоцкий.
— Ступай, отсыпайся с дороги. Ко мне сейчас Выговский придет, скажу ему, чтоб тотчас сочинил грамоту, а поутру гонец уже будет в пути.
Юная герцогиня де Круа ввела пани Ирену Деревинскую в библиотеку. Королева сидела в высоком, обтянутом тисненой кожей кресле с изящным томиком в руках.
Пани Ирена Деревинская сделала глубокий поклон.
— Я слушаю вас, — сказала королева спокойным голосом, разглядывая посетительницу бесцеремонно и холодно.
— Ваше величество, я пришла к вам с лучшими побуждениями и с чистым сердцем! — воскликнула пани Ирена.
— Но разве это возможно — явиться к своей королеве с худыми побуждениями и с черным сердцем? — спросила королева.
«Она все знает!» — ужаснулась про себя пани Деревинская, но прекратить игру, затеянную в доме Фирлеев, она не могла.
— Ваше величество, я бедная дворянка. Все мое состояние захвачено ныне врагом отечества, этим ужасным Хмельницким. Но когда речь идет о счастье моей королевы, разве можно думать о себе? Когда до меня дошел слух о затруднении, которое испытывает ваше величество, я спросила себя: в чем же проявляется твоя любовь, если ты смотришь на это со стороны? Участливые вздохи делу не помогут. И вот я у ваших ног. Примите самое дорогое, что есть у меня.