— Свят, свят… — перекрестилась тётя Дуня. — Ещё чего выдумал: с попугаем… У нас у самих беда… А твоего мальчишки не было…
Поглядев на замёрзшего и усталого Репкина, тётя Дуня усадила его за стол. На столе рядом с цветастой чашкой стояло блюдечко с сухой малиной.
— Видишь, чай пью. Выпей и ты.
Репкин не отказался. За чаем они разговорились. Оказалось, что Репкин и тётя Дуня земляки, оба орловские, только он из Выселок, а она из Покрова.
— Меня к вам в Выселки-то сватали, а батюшка меня не отдал. Только этому делу годов уж пятьдесят будет…
Тётя Дуня, Евдокия Фроловна, дула на блюдечко с чаем и угощала Репкина. Земляк ей был по душе, и она ему рассказала про беду в доме профессора.
— Наша барыня-то, Ольга Лексеевна, в Париж уехала. Видишь, до чего дожили! Отца кинула, дочку бросила. А чемоданы взяла. А по мне хошь царь, хошь не царь — моей совести не убавится. — И тётя Дуня, перевернув чашку вверх донышком, продолжала: — В Париж её понесло, а ежели революция на Париж перекинется?
— Очень может быть, — согласился с нею Репкин.
Тётя Дуня посмотрела на него с большим сомнением.
— Ну да! Говорят, и вас-то, большевиков, сковырнут! А царя опять посадют. Я только так рассуждаю — какой дурак теперь заместо царя сядет? Ты как думаешь?
Репкин дремал.
— Пойдём, я тебе постелю, — сказала Евдокия Фроловна. — Я теперь опять на старом месте живу. Как барыня уехала, я и перебралась. А ты, как тебе положено, пожалуй в гостиную. Вот я и вещички твои туда перенесла.
Захватив подушку, тётя Дуня пошла впереди. На пороге гостиной она остановилась и сказала с сердцем:
— Сколько времени здесь маялась! Куда ни повернусь, вот она я! Лоб перед зеркалом перекрестить было совестно…
Взглянув на Репкина, тётя Дуня вдруг спросила:
— А ты не горишь? Глаза у тебя какие-то чумовые!
У Репкина был жар. В ушах стоял звон, а диван, на который он прилёг, поплыл, как шлюпка в непогоду.
Посреди ночи пришла тётя Дуня.
— Может, воды тебе дать? — спросила она.
Репкин не слышит, стонет.
— Вот горе, захворал земляк!..
Утром она доложила Алексею Лаврентьевичу:
— Матрос-то наш заболел.
И Алексей Лаврентьевич распорядился:
— Пригласите доктора.
Через несколько дней Репкин открыл глаза. У его постели сидела девочка. Это была та самая девочка, которая предлагала Репкину сыграть с нею в бирюльки, когда он пришёл с ордером.
— Вы меня помните? — спросила девочка. — Меня зовут Лена, я вас сторожу.
— Простите, барышня. Отвернитесь маленько, я поднимусь…
Репкин попытался спустить с дивана ноги. В глазах у него всё пошло кругом.
— Я вас сторожу! — закричала Леночка. — Вы что, не понимаете? Вам нельзя ещё вставать…
Репкин действительно ничего не понимал.
А Леночка, вооружившись ложкой, начала командовать.
— Откройте рот. Вам нужно пить клюквенный морс. Он с сахарином. Вот так.
— Барышня, сколько я дней валяюсь? — спросил Репкин и не узнал своего голоса: такой он был слабый, будто со слезой.
Леночка стала считать по пальцам. Зажав кулачок, она сказала с сомнением:
— Наверное, пять.
Снова пересчитав пальцы, сказала уже увереннее:
— Семь.
Она поправила Репкину подушку и чинно уселась на свой стул.
— Сначала меня к вам не пускали. Думали, что у вас тиф и я заражусь, — рассказывала Леночка. — А потом дедушка привёз доктора, и он сказал, что я не заражусь. Вот я и сижу. Хотите, я вам расскажу сказку? Когда я болела, мне мама рассказывала сказки… — Девочка замолчала и потом сказала доверчиво: — Вы знаете, что моя мама уехала в Париж? Но она непременно вернётся.
— Может быть, — ответил Репкин.
— Почему «может быть»? Она непременно вернется. Вот кончится Советская власть, и она приедет.
Репкин промолчал. Ему стало жаль эту девочку в синем бумазейном платьице, которая так старательно за ним ухаживает. А Леночка сидела задумавшись.
— Кончится Советская власть, будет ёлка, и мама приедет, — повторила Леночка. — А сейчас я расскажу вам сказку про Кота в сапогах. Хорошо?
В это время зазвонил телефон.
— Я сейчас! — крикнула Леночка и убежала. — Дедушки нет, — говорила она. — Да, да, хорошо.
«Телефон работает?» — удивился Репкин.
В комнату вернулась Леночка:
— Он спрашивает, как ваше здоровье.
— Кто?
— Сейчас спрошу. — И Леночка, легко подпрыгивая, снова исчезла. Не выпуская из рук телефонной трубки, она закричала из соседней комнаты; — Это спрашивает про вас Анатолий Васильевич!