Свет горит, и на всех ярусах волнуется публика. Уже прозвенели два звонка. Оркестр играет весёлое попурри.
А в гримёрной Польди сердито выговаривает Захарову:
— Какой вы есть комендант? Опять на арене мороз. Можно работать такой температур?
— Народу много, надышат, — отвечает ему Захаров.
Вытянув руки по швам, он стоит перед зеркалом, а ему на грудь прикалывают красный бант.
Комендант цирка — он не только о провианте заботится, он и речи говорить должен.
Звенит третий звонок. И Захаров торжественно идёт через строй униформы. Сотни глаз смотрят на Захарова. Сегодня в цирке ребятишки с рабочих застав: помладше, постарше. С мороза утирают носы.
— Гляди-ка, солдат! А говорили, акробаты будут!
И вдруг, сверкая разноцветными огнями, вспыхивает ёлка. Цирк затихает.
— Товарищи дети! — громко говорит Захаров. — Хотя в цирке у нас не топлено, для вас артисты будут играть весёлое представление! — Захаров оглядывает ряды сверху донизу и, вздохнув, продолжает: — Говорят — я точно знать не могу, — на ёлке прежде давали подарки. Но нам, товарищи дети, дарить вам нечего. Потому как в Питере нету хлеба. — Захаров снимает папаху и продолжает: — Потерпите, будет время: обуем вас, оденем и всё такое… А сейчас… — Захаров взмахивает папахой и кричит что есть мочи: — Да здравствует мировая революция!
Оркестр играет туш.
На манеж, освещённый ёлочными огнями, выбегает клоун. На руках у него слон. Таких слонов никогда ещё не было на свете. А за спиной у клоуна игрушечное ружьё.
— О, сколько детей! И какие всё славные дети! — смеётся клоун. Он здоровается, размахивая колпаком, а слон бежит за ним вприпрыжку.
И сразу всем становится весело.
— Ай да Рыжий!
— Вы к нам приехали на ёлку? — спрашивает клоуна директор цирка. Директор снял варежки, но под фраком у него тёплый шарф.
— Да, я приехал к вам на ёлку! Я приехал из Африки! Ха-ха! — смеётся клоун.
— Из Африки? — удивляется директор, переступая озябшими ногами.
— Да, из Африки. Я охотился на слонов! Вот я поймал слона.
Крохотный слон становится на задние ноги и размахивает хоботом. Клоун затевает весёлую игру, и в конце концов слон, когда с него снимают попонку, оказывается лохматой собачкой.
Восторгу зрителей нет предела.
— Рыжий!!! Рыжий!
— Я хочу такую собачку! — шепчет Леночка. Она тоже сегодня в цирке. Накануне Репкин принёс два билета.
«Может, только тесно будет, Алексей Лаврентьевич. Бесплатное представление, — предупредил он. — По решению Петроградского Совета! Вы уж барышню не обижайте — не отказывайтесь. Ей очень хотелось пойти в цирк на ёлку. И я обещал».
И вот теперь Леночка на представлении. Перед нею стоит клоун с собачкой.
— Вы хотите её погладить? — спрашивает клоун.
Леночка робко протягивает руку:
— Она не кусается?
— Погладьте, она очень рада с вами познакомиться, — уверяет клоун.
И Леночка гладит смешного пёсика.
Пёстрый клоун идёт дальше по рядам.
— Сюда, Рыжий, сюда! — кричат ребята.
И хотя счастливчиков, которым удаётся погладить удивительную собачку, умеющую плясать, считать, изображать слона, не так уж много, но всем, кто сидит в цирке, кажется, что именно он провёл своей ладонью по собачьей шёрстке.
Какой добрый Рыжий!
— Что тебе больше всего понравилось? — спрашивает Леночка у дедушки, когда они возвращаются домой.
— Мне? — Алексей Лаврентьевич вспоминает велосипедистов, жонглёра, гимнастов. — Пожалуй, клоун, — говорит он наугад.
— И мне, — соглашается Леночка. — А ещё мне очень понравились акробаты: большой и маленький. Я знаю этого мальчика!
— Откуда? — удивляется Гнедин.
— Знаю, знаю…
Прикрыв лицо пушистой муфточкой, Леночка катится по ледяной дорожке, и Алексей Лаврентьевич едва успевает за внучкой.
— Догоняй! — кричит Леночка. — Догоняй меня!
Царевна Фроська
В цирке кончилось дневное представление. Вечером будет другая программа, для взрослых. Артисты до вечера должны отдохнуть. Почти все разошлись по домам.
На арене стоит погашенная ёлка. С пустых ярусов веет холодом. Тимошка, встав на цыпочки, наклоняет колючую ветку. Звенят хрупкие бусы, сыплются блёстки стеклянного инея. Тимошка осторожно дотрагивается до разноцветного фонарика. Как бы не расшибить! А это что? Яблоко крашеное.
Среди тёмной хвои улыбается Фроська. На голове у Фроськи корона.