– Так здесь всё же замешано колдовство? Я не ошибся? – Фергюс обтёр салфеткой лоб и нахмурился.
– А вы сомневались в этом? – выгнул брови Киллиан.
Мистер Барри, кашлянув, быстро взглянул на Дермота Макбрайта, сидевшего за тем же столом – правда, не подле Эмили Ли, а у двери, дальше даже, чем маленькая Сьюзан. Лизбет хихикнула и, толкнув долговязого муженька в бок, что-то зашептала. Киллиан разобрал только «…в то же время» и «зря надеется», а потом Фергюс Барри заговорил, отметая все сомнения:
– Нет, разумеется, нет. Я просто думал, может, мы оставили на холме в этом году слишком маленький пирог? Или дело в том, что у меня нет сыновей? Кхе-кхе, – смущённо потупился он. – Ладно, мистер Флаэрти, завтра так завтра, но если я снова лишусь сегодня бочки эля – пеняйте на себя, оплатите мне полную стоимость.
Киллиан не сказал ни да, ни нет, но хозяин дома принял молчание за согласие и, кажется, этим полностью удовлетворился.
Вечер прошёл так же, как и предыдущие два. Сторожить на сей раз выпало Сэму. Морс и хлеб с сыром ему поднесла сама Лизбет. Пока супруги ворковали, Киллиан незаметно подложил под язык волосок.
– А что же вы ничего не пьёте, мистер сыщик? – обиженно распахнула глаза Лизбет, заметив, что кружка гостя до сих пор полна. – Вам моя стряпня не по вкусу? Воды принести? У вас же этот, как его, гейс?
– О, нет, что вы, миссис Конноли, вы прекрасно готовите, – поспешил заверить её Киллиан и пригубить морс. – Очень вкусно. Вас научила этому рецепту матушка?
Лизбет к неудовольствию мужа польщенно зарделась.
– Ой, что вы… Я сама, всё сама, – протянула она. Киллиан поморщился – от такой явной, слащавой лжи у него зубы свело. – От рожденья тяга у меня к этому делу, значит, к готовке – видать, на роду написано пабом владеть. Правда, Сэм, милый?
– Конечно! – жарко поддержал её супруг. Глаза у него заблестели – то ли от жадности, то ли от любви, Киллиан вечно путал эти чувства у молодожёнов. – А я тебе – лучший помощник, верно?
– А то! – согласилась Лизбет.
Поворковав ещё немного, она убежала – готовиться ко сну. А Киллиан, осушив кружку до дна, начал ждать, прикрыв глаза, и следить за Сэмом.
Большой дом засыпал постепенно.
Умолкли последние крикливые пьянчуги, свернувшие за угол улицы. Затих и успокоился Фергюс Барри, долго расхаживавший из угла в угол комнаты на втором этаже, бормоча себе под нос угрозы. Отыграла простенькую мелодию старинная музыкальная шкатулка в комнате Сьюзен и Маргарет. Застенчивая и трудолюбивая Джейн закончила отмывать зал и, грохоча вёдрами, спустилась в клетушку под полом – ужинать и умываться под храп рано отошедшей ко сну Люси…
Наконец всё стихло.
Сэм начал клевать носом, выронив на пол недоеденный кусок сыра. Ровное прежде дыхание на мгновение захлебнулось – и сильно запахло бренди. Киллиан заглянул в свою кружку и ничуть не удивился, обнаружив, что остатки морса превратились в спиртное. Потом скрипнула входная дверь и послышались лёгкие шаги. Стараясь не выдать себя, Киллиан свернулся калачиком на полу – так, чтобы держать в поле зрения и вход в подвал, и ступени – и прикрыл глаза.
Шаги становились ближе, ближе и…
«Я так и знал. А ты был прав, Айвор. Колдунья в этом доме – настоящая красавица».
Киллиан терпеливо дождался, пока воровка откроет дверь и спустится в подвал, пока прошуршат тихо крошечные веретёнца с синей и белой нитками, пока звякнет гулко пустое ведро и не плеснёт вода в полном… И лишь когда полилась тихая, жутковатая песня, он поднялся и бесшумно скользнул к двери.
Как по ниточке, да по беленькой
Эль течёт, словно яркий мёд,
А по ниточке, да по синенькой
Холодная водица катится,
И как эль из бочки повытечет –
Так я скроюсь из дома отчего,
Коль не дал свободы – богатств не сули
Непослушной дочери…
– Эмили Ли, – подхватил песню Киллиан и сделал шаг через порог. – Здравствуй, красавица-колдунья.
Эмили отшатнулась – и опрокинула наполненное уже до середины ведро с элем.
– И не жалко хороший напиток переводить? – укорил её Киллиан, отступая от липкой лужи, чтобы не запачкать ботинки. – Впрочем, я не разделяю любви вашего отца к элю, мисс Барри.
Она потянула за нити, сматывая их на маленькие веретенца, и сердито взглянула на Киллиана.