Последние слова Киллиан услышал со стороны – и сам испугался. В то же мгновение тренькнула, обрываясь, нить, и боль ушла. Айвор всё с той же бесчеловечной улыбкой разжал руки и потрепал его по волосам.
– Выговорился?
Морин поднялась из-за прялки, крутанув напоследок колесо. Горка желтоватой пряжи лежала прямо на полу, как сор. Нив сидела в углу на корточках и, уставившись в пол, скребла ногтем доски. На хозяина она старалась не глядеть, в отличие от колдуньи. Киллиан поёрзал, остро ощущая собственную наготу, и медленно выговорил:
– Айвор, я…
– Просишь прощения? – охотно подхватил фейри и, отстранившись, снял сюртук и накинул его Киллиану на плечи.
– Да, и мне…
– Очень стыдно за своё немужественное поведение и жалкий скулёж?
– Да, и я не совсем…
– Не совсем понимаешь, что вообще произошло? – Айвор фыркнул и протянул Киллиану руку, помогая подняться. Встать на ноги получилось с трудом. Перед глазами всё ещё плыли разноцветные пятна, но сидеть на занозистом полу под внимательным взглядом Морин совершенно не хотелось. – Проклятие это было, беспечный мой друг. Настолько сильное, что оно не только едва не сгубило тебя, но и, обладая зачатками собственной воли, наговорило всем нам гадостей твоим языком, и не думай, что я приму это за смягчающее обстоятельство.
От привычного едко-насмешливого тона фейри почему-то становилось легче. Айвор не собирался щадить компаньона и носить его на руках, буквально и фигурально. Удержал, не позволив разбить прялку, одолжил сюртук – и на этом доброта закончилась.
Киллиан невольно улыбнулся.
Айвор же подошёл к Нив, опустился рядом с ней на колени и, крепко обняв, шепнул на ухо:
– Ты умница. Без тебя мы так быстро сюда бы не добрались, и он бы умер. Так что тебе он жизнью обязан не меньше, чем Морин.
Нив кивнула и хлюпнула носом:
– У-у… А поцеловать?
– Мне – тебя? – обрадовался Айвор. – О, это я всегда готов…
– Нет, – замотала она головой и стрельнула взглядом в Киллиана, особенно почему-то задержавшись на голых коленях, хотя одолженный сюртук прикрывал куда меньше, чем дозволяли приличия даже неджентльмену. – Он.
Айвор расстроенно вздохнул.
– Ясно. Что ж, юный должник, иди сюда. Будешь целовать прекрасную деву, которая не совсем дева, однако же истинно прекрасна… когда копыта не распускает. А у меня свои дела есть…
Целоваться Нив, конечно, не стала – просто повисла на шее и разрыдалась, как маленькая девочка, бубня под нос историю о том, как «батяня» однажды сдуру влетел в рыбацкие сети, да спьяну и запутался, а его потом на берегу батогами так отходили, что он «ну ей-ей, чуть не помер». Киллиан гладил её по голове, стараясь не особенно поднимать руку, чтоб клятый сюртук не задирался, и одним ухом слушал разговор Морин с Айвором.
– …когда рубашку соткёшь?
– Ай, к ночи управлюсь. Злая нить попалась, тридцать лет такой не видала…
– До полной луны продашь?
– А то ж! Но ты, слышь, с мальчишечки своего глаз не спускай. Хороший такой мальчишечка, вежливый, душа чистая… Жалко будет.
– Где торговать будешь?
– Ну, пожалуй, на Висельную площадь пойду. Там народ дурной ошивается, всё одно – не жалко.
Продолжая оглаживать Нив по вздрагивающим плечам, Киллиан повернул голову. Айвор сидел на корточках рядом с прялкой и держал нить, зажимая её самыми кончиками чёрных когтей, явно стараясь не коснуться пальцами. Морин хмурилась, растирая ладони – красные, словно кипятком ошпаренные. Кусочки мозаики постепенно начали складываться в картину, пока ещё неясную, но пугающе жестокую.
– Айвор, – негромко окликнул он. Фейри обернулся, насмешливо вздёрнув брови, и Киллиан, ругая себя, пониже натянул сюртук – как смог. – Айвор, я правильно понял, что вот эти спутанные нитки…
– И есть проклятие, – с готовностью кивнул Айвор и ухмыльнулся: – Ну же, не переживай, мальчик мой, оно к тебе больше не вернётся, мы об этом позаботимся… то есть позаботились.
– Вот это меня и интересует, – произнёс Киллиан, ни капли не веря компаньону. – Как именно вы собираетесь «заботиться». И не надо лгать, я же не идиот, в самом деле, и вижу, что проклятие ещё… живо, если так можно сказать.
– Можно, – благодушно кивнул Айвор. – Но не нужно. Забудь, и всё. Лучше подумай, как ты станешь без штанов добираться до дома. Я полагаю, что это будет весьма забавно, но, возможно, только с моей точки зрения, и, вероятно, для Нив, хотя зная её чувствительную и деликатную натуру, спрятанную глубоко под слоем наносной грубости и первобытной прямолинейности, я могу с уверенностью…