— Да-да, — продолжал горячиться тиран, — в ваши годы я был почти таким же, как вы, только не воевал. Не в силе было главное, а в мыслях. Я также как вы, мечтал бороться со всемирным злом, с ложью, окружающей всю власть. Да и вообще, книгу свою я назвал «Доброта и любовь». Я свято верил в то, что только эти два чувства могут спасти народы Хувентуда. Я мечтал о том, что каждый человек на нашей планете будет жить в абсолютной гармонии. И самое главное было в том, что денег в стране вообще не должно было быть. Но только в то время происходило все с точностью до наоборот: власть в руках у одного, всюду правят деньги, ложь всюду и везде.
— Так нам же рассказывали, что Тур был добрейшим императором, он милостыню нищим раздавал, многие с кем мы говорили, хорошо о нем отзываются, — возразил Мак.
— Ну и что? — резко вспылил Эрастил, — что с того, что он, купаясь в золоте, сорил жалкими крохами для бедняков, которые совершенно не знали про то, что он делал с теми, кто не согласен с ним. Ведь убивал он лишь за то, что отказывались ему полностью подчиниться.
— А тебя он почему тогда не казнил, — спросил Амадеу, — ты же отказывался подчиниться ему.
Эрастил не стал отвечать на это вопрос. Он предпочел дальше продолжить свой рассказ.
— Так вот: слушайте дальше. Тур уничтожал всех своих противников только. Вот посмотрите, — Эрастил достал книгу. «Дневник моих побед. Написано собственноручно Великим Туром» — было ее название. Эрастил открыл ее где-то в середине и начал читать: «6 числа месяца дождей. Сегодня я совершил поход против предгорных гоблинов, и убил их главаря Кутиму, рискнувшего супротивиться моей священной власти». Далее следует в мельчайших подробностях описание деталей похода: «Убил много гоблинов и вновь подчинил их себе».
Все замолчали.
— А почему балильцы так ненавидят тебя и твою власть? — наконец, нарушил молчание Мак.
— Неблагодарные свиньи, — вдруг закричал злобным голосом Эрастил, — да сколько им Тур просто так подарил. Но вы не думайте, — продолжал тиран своим прежним голосом, — когда я брал власть в Атуали, пол города вышло поддержать меня. Вот, здесь доказательства, — сказал Эрастил, указывая на книгу.
— Так что зря вы, молодые люди, несли эти синие знамена. Под ними ведь свершилось много несправедливости.
Все в комнате замолкли. «Ерунда какая-то со мной происходит, другой мир, один тиран, другой такой же…» — неслось в голове у Мака. «Однако Клиф говорил нам другое», — думал Амадеу, — «значит он один из них».
Тут Тин вспомнил дом, своих родных и близких, родной город. «Коль мы будем так сидеть, отсюда мы никогда не выберемся», — подумал парень, — «мы ведь ничего не делаем сейчас, сидим и трепемся с врагом. Стоп. Волю в кулак. Зачем он с нами разговаривает, ведь он может прямо сейчас без проблем разделаться с нами? Сто процентов просто. Надо этим сейчас воспользоваться. Господи!»
— Я извиняюсь, — собравшись, стараясь говорить как можно спокойнее, проговорил боец, — я не понимаю к чему ты это все, мы же не на твоей стороне.
— Подожди, — спокойно ответил Эрастил, — я еще не закончил свой рассказ. До двадцати лет я верил во все идеалы, про которые сейчас говорил, полностью отдавая себя идеям Любви и Добра. Но в том возрасте произошло то, что полностью изменило мое представление о мире: казнили моего отца. Он набросился с кулаками на друга императора. И тогда я поклялся отомстить за него, поняв при этом, что все мои мечты были иллюзиями, сверхдалекими от жизни. И я начал искать пути к власти… И через двадцать лет нашел их. Я рассказываю вам это, потому что вижу в вас себя двадцатипятилетней давности. Ваши мечты совпадают с моими тогдашними. Ведь, правда, Тин? Мне Харель рассказывал.
Тин не отвечал. «Ну что, давай, заговаривай ему зубы,» — заговорило что-то внутри парня.
— Да, — ответил лучник, — только я никак не могу понять, зачем наследнику престола было идти в Калум под видом твоего врага. Да и вообще мне этот мир непонятен, почему, завладев, Атуалью, ты сразу стал императором всего Хувентуда.
Мак и Амадеу, молчавшие все это время, встрепенулись. Эрастил загадочно улыбнулся.
— Ну, на первый вопрос, я не могу дать ответ, у Хареля лучше спросить. А что касается власти по всему Хувентуду: да, сам раньше этому поражался. Императоры притесняют отдельные города, а они не восстают. Однако сейчас мне стало все ясно, в этом ничего сложного нет.
— Так почему? — не выдержав, крикнул Амадеу.
Тиран глянул на парня и начал:
— Да, с давних пор повелось, что император из той династии, из которой Тур, — Священный правитель Хувентуда. Например, для хоббитов, правитель Атуали — священен.