- О чем задумался, детина? - с подозрением посмотрел на меня ангел.
- Может, двинемся? - предложил я. - В степи мозги продует, что-нибудь и придумаем.
И мы опять по грудь погружаемся в зеленые волны и плывем, плывем, и лишь два следа, две струи остаются за кормой наших резвых судов. Этот ненадежный след нашего пребывания в земном мире. "Так что же делать? - думаю я. - Человек - винтик, это ясно. Винтик не может быть незаменимой частью машины. Если он восстанет, его просто выкинут и заменят новым. Закон множества. Коллектив всегда прав. И человек никогда не будет равен государству. Но как же быть тогда с христианскими ценностями, с "не убий"? На государство это не распространяется? Пока нет. До тех пор, пока человек будет лишь средством в его руках. Но как заставить этого нового хищника соблюдать заповеди? А что заставляет это делать людей? Кровь, ее бессмысленность. Безумие войн. Так что же, ангел прав? Человека останавливает только опыт Смерти. И весь прогресс стоит по колено в крови. Она единственный учитель и катализатор отношений. Но провинции Римской империи восставали потому, что люди не хотели, чтоб их считали варварами высокомерные римляне. Из этого выросло требование равенства людей. Рим пытался задавить это чувство, но тщетно. Погиб сам. Значит, равенство, применимое к людям, подходит и государствам. Народы надо перемешать. Бедные пойдут к богатым, слабые к сильным, как варвары в Рим. И рухнет колосс!
Я ткнул коня пятками в бок, и тихая лодка превратилась в свирепый гоночный катер, который помчался вперед, не разбирая дороги. Но дорога, оказывается, была, и через несколько минут мы уже стояли на крутых плечах глиняного обрыва. Внизу сотнями зеркал играла река. Лошади тянули морды к ним.
- Придумал что-нибудь? - спросил ангел.
- Думаю, - отмахнулся я.
Я с тревогой наблюдал, как мой дикий друг гнал внутрь себя светлые воды, раздуваясь на глазах.
- Не лопнет? - забеспокоился я.
- Он только начал! - рассмеялся ангел. - Выводи, а то пешком пойдешь.
Мне пришлось попотеть, прежде чем я выволок на бугор шатающуюся бочку пива.
- Ну, волчья сыть, травяной мешок! - гаркнул на него ангел и так огрел плетью, что раскисшее чрево вмиг превратилось в крепкого, подтянутого жеребца. - Поехали, - устало сказал ангел. - Так что придумал?
- Все твои жертвы укрепляют государственность.
- Правильно, - кивнул он. - Для того и стараемся.
- Это нормально для образования государства. Но когда оно созрело и их, государств, много, люди становятся частью ресурсов, как уголь, нефть, вода.
- Ну и что из этого?
- А то! Как только забывается человек, забывается Бог, а с ним к черту летят все твои замыслы. Монстры правят бал. Нужно прекратить человеческие жертвоприношения, - подвел итог я.
- Все? - крякнул ангел. - Негусто.
И я понял: его не пронять. Он верил только в авторитет Смерти. Жертвоприношения будут!
К вечеру мы добрались до города. И уже душной ночью я оказался у очага, ставшего мне родным. Убедить Льноволосого мне не удалось. По-другому заточен. Придется ломать рапиру. Интересно, изменится ли тогда мир? Должен! Пора думать за всех. Эгоизм становится синонимом глупости. А политика эгоиста, неважно, человек это или государство, - это политика дурака... С этим и лег спать. Проблема была явно выше моего понимания. "Тьфу ты! плюнул я. - Сито! Похоже, цежу не то и не в том месте. Надо было менять или снасть, или реку. Поменяю и то, и другое", - решил я. Хорошо бы к снастям и получше голову, но это была уже роскошь. Довольствоваться приходилось тем, что было.
А было немало. Комочек плоти. Искра! Сотнями поколений моих предков оберегаемое пламя. Неужели их бесконечный опыт, их страдания, их смерть в конце концов не подскажут мне выход? Я чувствовал его, он был где-то рядом, простой и ясный, но заслоненный чем-то во мне самом. Чем? Я не знал. Значит, Льноволосый прав: дело было во мне. И загадку эту придется решать мне одному. Заместители отменяются, так же как и учителя.
Благородная нищета
Я лежу на кошме. Тьма окутывает мир теплой ватой. Тьма и покой. Тело неощутимо. Так было до сотворения мира. Все будет потом. После! Сейчас есть чистое Ничто и я в нем. Я - Дух!
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и дух Божий носился над водою.
Дух, носящийся над бездной, был дух творящий. А что может создать высшее такой дух? Самого себя! Но зачем ему двойник?
Однако он может создать нечто иное, равное, но принципиально другое. И если Дух существует в беспричинной вселенной, то Это будет существовать в причинно-следственной связи; и если Дух не чувствует, то Это будет полно эмоций и чувств. Это - двойник Бога, хоть ипостасно различный. Но любое тело смертно. Но это невозможно - Бог вечен. Как же выпутаться из этого противоречия? Бог, получается, создал не самого себя? Конечно, себя, и тело вселенной бессмертно, но оно еще создается и творение не завершено. Создателя что-то не устраивает в своем творении, и он ищет помощи на стороне. Прецеденты уже были. В случае с Ноем ему тоже не понравилось человечество, и он уничтожил его - утопил и начал все сначала. С Ноем все ясно. А как быть сейчас? Опять упадок веры, войны, впереди неизвестно что? Шевелится Азия, требуя себе места у мирового пирога, гудит Восток. Что происходит? Ночь, темнота, Ничто не давало ответа. В мире ангелов его не было. Они были здесь! Так где же ошибка в творении? На каком этапе? Вероятно, там, где впервые появились Смерть и Любовь. В раю! Создав Эдем и живность в нем, Бог создал и Адама, чтобы ухаживать за заповедником. Адам вроде первого садовника. Звери в Эдеме были мирные и друг друга не кушали, а ели травку. Мир был тесен и пресен, и наш Адам скучал. Чтоб он повеселел и был у него помощник, создал Бог ему Еву.
С этого все и началось. Вот первый пример того, что ничего нельзя просто так создавать на забаву. И эту бездумность мы до сих пор расхлебываем. Женщина, конечно, немедленно вышла из-под контроля - в результате Грех. Первородный. Умный и коварный змей соблазнил Еву плодом с Древа познания Добра и Зла. Это, конечно, аллегория. Змей - вовсе не змей, а яблоко - не яблоко. Тут каждому ясно, что за аллегорией стоит... Да и древо познания Добра и Зла - тоже не пышный экземпляр флоры. Это существо, получившееся, когда Адам с Евой соединились в телесной близости. Именно так они познали Любовь и что это ХОРОШО. Тут бы всему и кончиться, а оно только началось. Чуть дело запахло детишками, горе-родителей немедля высылают в места не столь отдаленные, а в воротах ставят громилу с готовым к бою огнеметом. Не отсюда ли равнодушие Льноволосого к детям? Жертвоприношение их как живого куска мяса. А ведь богословы считают ребенка чистым и непорочным, а душу его сродни ангельской. По сути, в жертву приносят ангела в человеческой упаковке. Надо об этом сказать Льноволосому. Каково ему будет узнать, что на костер отправляет себе подобных?
Бог еще очень опасался, как бы Адам не стал, как и он, бессмертным; для этого надо было коснуться древа Жизни. По-настоящему это и послужило поводом к изгнанию из рая. Богу нужны были садовники, а не равные ему существа. Но, лишив Адама и Еву бессмертия, он сохранил его в самом продолжении рода человеческого. Почему? Вероятно, потому, что тело, которое он создал, могло быть бессмертно только таким образом. Зачатый в грехе ребенок рождался чистым, беспорочным. А тело вселенной через рождение и смерть, постоянное обновление, было вечным.
Какова же сейчас та милая игрушка, та забава, которой рано или поздно предстоит стать самым серьезным вопросом из всех существующих? Конечно, Техника! Овеществленный мир идей. Наша новая Любовь, которую с такой радостью пестует человек. Новый первородный Грех. За техникой, как за дитем, надо ухаживать, лелеять ее, протирать, ремонтировать, иначе заржавеет - и хлам. Металлолом! От нее, похоже, не откажешься.