В принципе, я с ним был согласен, но в данном конкретном случае надеялся, что прав маонец. Не хотелось бы размазаться по далекому полу.
Зал, служивший маонцу складом, был просто огромен. Рой дающих свет шариков освещал малую часть, остальное тонуло во тьме, так что я не смог определиться с размером. То тут, то там в воздухе парили кубы. Наверное, это контейнеры. Садаршан подошел к одному из них, передняя стенка куба схлынула вниз, вот, реально, как будто стала водой и стекла. Внутри оказался блестящий черный шар.
- Ах, вот и он! – пробормотал маонец себе под нос.
Сначала мне показалось, что шар выточен из камня, но стоило маонцу провести над ним руками, как он пошел волнами, задрожал, а после нескольких минут мелких колебаний начал менять свою форму, превращаясь во что-то овально-удлиненное.
- Прекрасно! – маонец заулыбался. - Они очень хорошо подходят друг другу, смотрите – синпл уже начинает видоизменяться. В общем, здесь пока все.
Загадочная черная хрень, называющаяся по всей видимости синплом, вспучивалась пузырями, снова разглаживалась, распластывалась, превращаясь в лепешку, и вновь собиралась в почти идеальный шар. В общем, ее колбасило по полной.
- Перенос завершен, это вашему Баламуту больше не нужно, - произнес маонец, протягивая мне носитель, - теперь должно пройти некоторое время: Живому Разуму необходимо привыкнуть к новому вместилищу.
Так, теперь, кажется, ясно, почему этот самый синпл так корежит – внутри поселился наш Баламут! Пока я тихо офигевал от самоуправства маонца, братец выразил общие чувства:
- Э! Ты че сделал-то? – возмутился Дэй, - ты чего: запихнул нашего Баламута в этот шарище? Зачем? И как мы потом перенесем его на компьютер в новом катере? Баламут вообще-то важный член команды!
- Ему нельзя быть в компьютере, – очень серьезно сказал маонец.
- Че это «нельзя»? Раньше прекрасненько жил, а теперь вдруг - «нельзя»!
- Как ты не понимаешь, на глубинных уровнях подсознания осталась память о потерянном теле; осталась память о том, как ощущается дуновение ветра на обнаженной коже, как приподнимаются кожные волоски, создавая мурашки, как стекает по пальцам вода, как пахнет пища. Сенсоры катера не смогут этого заменить; хотя Баламут и старался создать искусственное подобие нервной сети, оплетая катер своими системами, это не приближало его к цели. Живой Разум нельзя заключать в металл, это противоестественно. Со временем подспудное разочарование, раздражение, тоска копятся, прессуются в неподьемый эмоциональный сгусток. Конец подобных историй всегда печальный. Знаю пару цивилизаций, которые просто погибли из-за подобной ошибки.
Слова Садаршана, его уверенность в их истинности, заставили Дэя отступить, но вредный характер не позволил совсем сдаться:
- Не, ну, а эта черная штука, она-то чем лучше? – спросил он чуть менее возмущенно.
- Да всем лучше. Это, фактически, тело. И чувствительность присутствует. Вот увидишь, когда Баламут овладеет речью, он скажет спасибо!
- Хорошо, допустим, - проворчал Дэй.
Мы с Дэем шли вслед за маонцем, осматривая вместе с ним куб за кубом; внутри большинства контейнеров были небольшие дроны, размер которых не превышал половины моего тела. Садаршан расконсервировал их и отправил по каким-то одному ему известным заданиям. Наконец на нашем пути начали встречаться кубы большего размера, но внутри них все равно были не очень большие дроны – ясно, что внутрь мы не влезем.
- Наверное, придется спуститься ниже, - пробормотал Садаршан, и мы плавно поехали вниз.
Как на лифте, только без лифта. Остановились достаточно глубоко, хорошо, что шарики-светильники последовали за нами, а то было бы совсем темно. Здесь парили кубы, сравнимые по размеру со средним катером, внутри них и находились нужные нам большие дроны.
- Шани, ты их нашел и это прекрасно. Но я дико хочу жрать. И еще было бы неплохо ненадолго прикорнуть. Ты можешь это устроить?
Обращение «Шани» маонцу не нравилось. Он кривился каждый раз, когда Дэй его так именовал, но почему-то не спешил одергивать моего бесцеремонного братишку. Сухо кивнув, маонец скомандовал крохам-дронам поднять нас наверх, потом мы прошли налево, дошли до стены, в которой открылся проход, за ним обнаружилась небольшая круглая комнатка-купол. Почему купол? Маонцам нравится форма шара? Наверное, так и есть. Потому что немногочисленные предметы интерьера тоже были шарообразными или круглыми. Пять блестящих кругов непонятного назначения парили недалеко от стены. Шарики-лампочки давали свет. Посередине комнаты находилась шикарная круглая кровать, так и манящая прилечь. И… все! А где еда, интересно? И куда одежду положить? А помыться можно где-нибудь?
Еду маонец достал прямо из стены: твердая на первый взгляд поверхность расступилась, являя взгляду нишу. Оттуда маонец вынул прозрачный шар, в котором колыхалась синяя жидкость, и три чаши.
- Этот напиток утолит и голод, и жажду, - произнес он, подавая нам наполненные емкости.
- На вкус норм. Но все-таки хорошо б похавать что-нибудь существеннее витаминной жижи, - заметил Дэй.
- Блин, это отдаленный форпост, здесь минимум запасов. Только самое необходимое: то, что может понадобиться в экстренном случае, так как исключительно в таком случае я и собирался появиться здесь лично. Никаких разносолов, лишь это!
Дэй вздохнул, допил напиток и снова обратился к маонцу:
- А сортир где? Сполоснуться есть чем? А то от меня воняет как от козла!
Подобие ванны присутствовало: в стене образовался проход, ведущий в очередную куполообразную комнату; вместо пола была непрозрачная белая жидкость, обладающая абсорбирующими и хрен знает, какими еще, свойствами. В общем, это одновременно был и сортир, и ванна. Грязь эта штука отмыла мгновенно – окунулся с головой, вышел – чистый, аж кожа скрипит, словно бы часа три в баньке попарился! Удобненько.
Мы с Дэем избавились от грязи, еще попили синей фигни и завалились спать. Одежду сбросили прямо на пол. Я было хотел положить ее на плавающие подносы, но для этих штук вес оказался чересчур велик – кружочек повихлял немного, дрожа, а потом просто шлепнулся на пол. Кажется, я его сломал, так как больше он не поднялся, даже после того как я убрал вещи.
Проснувшись, мы опять «поели», «помылись», оделись и пошли осматриваться. Без Садаршана нам ничего не открывалось, только проход в нашу комнату, пришлось вернуться обратно и снова поспать – а чего еще делать-то? Наконец, пришел маонец. Сообщил, что ему требуется еще время. У меня сразу назрел вопрос – а нам-то с Дэем чем заняться? Скучно же. Я вот так не привык совсем ничего не делать. Спать уже больше не хочется, отоспался. Дэй, видимо, мучился от той же проблемы, ибо зачем-то предложил Садаршану помощь в регулировке дронов.
- Не обижайся, Дэй, но ты скорее будешь мешать, чем помогать, мне необходимо сосредоточиться и не отвлекаться ни на что.
- Лады, – брат спокойно кивнул, принимая аргумент маонца, - тогда мы с Тином, пожалуй, пройдемся. Погуляем на природе, разомнемся, может, какое-нибудь мясо добудем.
Бывают такие переломные моменты, когда от твоего решения зависит, как сложится дальнейшая судьба. Ну, может, и не вся-превся жизнь, но ближайшие годы точно. И самое главное, что понимание: вот он, переломный момент! – приходит много позже, ибо ничто, как говорится, не предвещает никакого перелома. Для меня таким мигом, влияющим на будущее, стал ничем не примечательный разговор, когда мы с Дэем обсуждали, чем заняться. Я хотел подоставать маонца разговорами о вселенной, о том, как изменилась картина в условно-центральной части и, кстати, какую галактику в его времена считали центральной? Как изменился состав активных участников торговых отношений, какие цивилизации исчезли без следа? В общем, меня по-прежнему интересовала история вселенной. А Дэя как обычно больше волновали дела насущные. Если конкретнее, ему блазнилось, что от витаминного концентрата его пучит, что как по мне – глупость, пускал шептунов он не чаще, чем всегда; но братца было не переубедить, он требовал от меня отложить пустопорожние разговоры и отправиться на поиски «нормального хавчика».