Кириллу стало неловко.
— Н-ну… — разочарованно протянул он, с укоризной глядя на бывшего сокурсника. — Ты чего? Олежк! Все помнить — это с ума сойдешь…
— Оборотни… — хрипло произнес Олежек и залпом оглушил свой коньяк. — Куда ни глянь… Одни оборотни…
— Смешной ты, ей-богу… — начал было Кирилл — и вдруг обратил внимание, что Маринка уже не сидит, а стоит. Секунду супруги Волколуповы пристально смотрели друг на друга. Потом напряжение спало. Олежек отвел глаза и обиженно нахохлился. Маринка помедлила и вновь опустилась на стул.
Решительно не понимая, что происходит, Кирилл осторожно прокашлялся.
— Я, собственно, о чем?.. — с запинкой продолжил он. — Мало ли, что было раньше… Было, да прошло… Настоящим жить надо…
Почувствовал, что порет лютую банальщину, и, устыдившись, выпил. Пора было спасать репутацию.
— Нет, разбаловались мы в застой, — небрежно заметил он, заходя на старую, надежную, бог знает когда придуманную шутку. — Во жизнь была! Очевидное — невероятное. Куда бы ты ни шел, ты идешь навстречу очередному съезду КПСС…
Маринка засмеялась и с восхищением взглянула на гостя. Ободренный Кирилл повернулся к Олегу.
— Так что, Олежек, это не мы оборотни — это время оборотень. Кстати, историей своей про сталевара ты меня не удивил нисколько…
— Сталевара? — не поняла Маринка. — Какого сталевара?
Олежек помялся, заглянул в пустой бокал, немедленно ставший полным, и нехотя повторил свой рассказ о встрече с Томкой Савиной. Маринка слушала с нескрываемым сомнением.
— Станет тебе жена киллера мясом торговать! — резонно возразила она. — Ты вообще заработок киллера представляешь?
Олежек хотел ответить, но не смог — хмелел на глазах. Да что же это она делает? Себе и гостю — по двадцать капель, а мужу — полной мерой. Кирилл всполошился, и сделав вид, что по-прежнему ничего не замечает, принялся пересказывать особо идиотические казусы предвыборной кампании. Олежка клевал носом. Маринка нервно смеялась и лукаво поглядывала на Кирилла.
Чего же она все-таки добивается? Мужа — под стол, гостя — в койку?.. Предположение было настолько ошеломительным, что Кирилл запнулся на полуслове. «Ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет!» — хотел было возмутиться он, но вместо этого с новым внезапным интересом оглядел хозяйку. Хм… В койку, говоришь?..
Следует заметить, что к своему прошлому Кирилл относился нежно и бережно. Он никогда, например, не упускал случая исправить ошибку молодости, иными словами — переспать с бывшей одноклассницей, сокурсницей, сослуживицей — неважно, как она выглядит в данный момент и насколько у нее успел испортиться характер. Вступал, короче, в интимную связь не столько с ней самой, сколько с собственными воспоминаниями.
Тем временем Олежек (еще один кусочек прошлого!) качнулся вправо, влево и, промычав что-то невнятное, мягко ополз со стула на пол.
— Слава богу… — тихонько выдохнула супруга.
В горле у Кирилла стало сухо. Обезоруженный бесстыдством Маринки, он уже мысленно раздевал ее. Потом через силу перевел взгляд на поверженного коньяком друга. «Хотя бы на диван его перенести…» — с последней спазмой неловкости подумал Кирилл. Поднялся, сделал шаг к недвижному телу, но, как выяснилось, списывать Олежку было еще рановато: ожил, самостоятельно перевернулся на пузо и, утвердясь на четвереньках, с низким горловым урчанием двинулся к гостю. Явно изображал цепного пса.
— Ну, хорош, хорош! — с досадой сказал ему Кирилл. — Чего дурака валяешь?
Олег шел на четвереньках, и глаза его коньячного цвета были и впрямь круглые, как у собаки. Далее почудилось, что лысина Олежека съеживается, стремительно покрываясь жестким коротким волосом, и лишь потом слуха достиг отчаянный вопль Маринки: «Беги! Беги, дурак!..»
Каким-то образом очутившись рядом с Кириллом, она рванула его за локоть, и оба оказались в коридоре, затем — в малой комнате. Лязгнула, затворяясь, железная дверь, а в следующий миг что-то тяжко и глухо ударило снаружи в металлический лист.