Песня, вернее рассказ, оказалась той еще. Про Волта из Холодных Гор. Если хоть четверть в ней правда, то не скучно здесь живут: ссорятся с вождями и уходят из племени, попадают в рабство и освобождаются, возвращаются домой и устраивают разборку третьей степени. Ту, что без ядерного оружия. Короче, нормальная жизнь крутого пацана.
Голос у старика негромкий, но какой-то сочный и гулкий. Говорит, вроде, тихо, а слышно всем. И это на улице, где народу с полсотни собралось. При этом слушали его так, что и не шевелились лишний раз. А если уж кому пить приспичило, то кружка потом так в руках и оставалась. Чтоб не шумнуть случаем. Уборщики тоже двигались тихо, как привидения. Может, потому и возились полчаса, пока у старика клубок ни закончился. Небольшой такой клубок, с кулак величиной; на нитке камешки и узелки какие-то. Старик все перематывал его, пока рассказывал. Сын или внук рядом сидел, миску с клубком держал, да питье иногда подавал. У деда-отца, типа, руки заняты. Тот за весь рассказ ни разу нитки из пальцев ни выпустил, даже когда пил. А пальцы у него – пианисту впору – тонкие, длинные. И чуткие, как у слепца. Только не буквы он ими нащупывал, а узелки да бусинки. И поверх голов наших смотрел, словно видел все, о чем говорил.
Провожали песняра так же, как встречали невесту: топотом и гулом. Замена аплодисментов, типа. Только кланяться и выходить на «бис» тут не принято.
Потом следующая невеста появилась. Тоже с мешком на голове, только помельче первой. Светлокожая. И волосы светлые. Те, что на теле. Почти блондинка. Если не крашеная, понятное дело. Это у нас многие бабы блондинками хотят быть, а в другом мире, может, другие стандарты. Из одежды у нее – черная бахрома ниже коленей. И кувшин. Тот же самый. Только несла она его двумя руками. И прижимала к себе, как родной.
Паузу после поединка заполнял какой-то клоун-гимнаст. Всякие штуки с копьем проделывал. Кто-то смеялся, кто-то топал, а я с Меченым общался. Он мне популярно объяснил, зачем невесте мешок.
– …лица не видно? А зачем тебе лицо? То, что надо, – все на виду. Нравится – плати-дерись, не нравится – сиди и пей.
И первый приложился к кружке. Пример, вроде как, подал.
– Слышь, а если не с кем драться?
– Как это?
– Ну, один вышел на площадку. И все. Тогда чего?
Меченый посмотрел в кружку, словно в ней мог плавать ответ, потом повернулся к соседу справа. Пара фраз и я получил исчерпывающую информацию. Из первых рук, так сказать.
Нашим соседом оказался мужик из клана вортов. Тех самых, что устроили аукцион. В прошлом сезоне мужик остался без жены, вот и решил попытать счастье.
– Во времена матери моей матери случилось так, что только одну кружку принесла невеста. Жену отдали без поединка, но монеты мужу не вернули.
– Не понял, сообщил я рассказчику.
Объяснил Меченый.
– Победитель получает жену и половину того, что положил в кружку.
Нормально. Типа, заходите в наш магазин и за каждую покупку – подарок от фирмы. За ваши же деньги.
Вот только говорить это вслух я не стал. Вряд ли б меня здесь поняли, да и третья невеста появилась.
Эта была разрисована с ног до шеи цветными узорами. Я так и не понял, краска это или татуировка, и какого цвета кожа не разобрал. Шесть кружек получила эта расписная красавица.
После нее выступали жонглеры. Трое.
Невесты были разные. Даже такая, что фигурой Тощую напоминала. Один к одному. Только шорстка черная. Нашлись и на эту покупатели. Из тех, наверно, кому змеи и ящерицы красивыми кажутся. Была и такая, чье тело украшали полоски змеиной шкуры. Держались они, как приклеенные. Хотя, может это и не украшение вовсе, а свое родное…
Как мне сказали, ворты – клан торговцев, и торгуют они со многими народами. А в некоторых местах, чем больше продавец похож на покупателя, тем лучше. Это хорошо там, где не любят чужих. А есть места, где совсем наоборот. Там скорее глотку себе перережут, чем станут презренным торгашом. Но покупать они тоже будут. Если не смогут украсть. Или отнять. Так что жизнь у торговцев не легкая, а у охранников каравана – не долгая.
– …все зависит от удачи, – рассказывал Суфир, сосед Меченного. Мы разговорились после пятой или шестой невесты. – Вот моя мать сорок сезонов хранила караваны. И почти каждый сезон выходила с кувшином. Так ей меньше десяти монет в кружку не ложили. Первая, помнишь, кто вышла? – спросил он Меченого. Тот кивнул:
– Такую не скоро забудешь.
– Сестра моя. Старшая.
– О… – Это я рот открыл. – И много их у тебя?
– Шесть. Седьмую убили недавно. И двух братьев убили. Нелегкой была Дорога.
– И больше не осталось? Братьев.
– Четверо еще.
На этом разговор прервался. Появилась высокая мускулистая девка, с фигурой пловчихи. Эта кувшин несла на бедре, а левую руку держала свободной. И пальцами шевелила. Словно нащупать что-то пыталась. Напомнили мне эти движения кое-что. Я наклонился над столом.
– Слышь, Суфир, а эта не твоя сестричка случайно?
– Моя. Мужа ее убили в прошлом сезоне.
– И сколько монет за нее хотят? – заинтересовался Меченый
– Десять. Будешь со мной драться за нее?
– С тобой? Нет, не буду.
– Почему?
– Нет у меня столько монет. А тебе удачи.
– А… Спасибо.
И никаких обид или выпендрежа: я богаче – значит круче.
Одно меня зацепило: Меченый говорил так спокойно, будто жениться на сестрах здесь в порядке вещей. А мне это не показалось таким уж нормальным.
– Слыш, Суфир, она точно твоя сестра?
– Моя.
– У вас одна мать и один отец?
– Нет, отцы разные.
– Не правильно это…
Закончить я не успел.
– Почему неправильно?! Моего отца убили, мать взяла другого мужа. Что здесь неправильного?!
Горячий пацан Суфир, нетерпеливый.
– Понимаешь, дети от такого брака…
– Дети? У Сифур уже трое детей. И все мужи. Она сказала, если не дам ей дочь, она опять выйдет с кувшином.
Я так и не успел объяснить ему ничего. Потом подумал и решил не вмешиваться. У нас вон фараоны женились на сестрах и получали нормальных, вроде, наследников. Да и на фига мне вмешиваться в дела двух мечников? Здоровье девать некуда? Не знаю, что может сестра, а Суфир победил троих и, похоже, ничуть не устал. Мне такие танцы с мечом даже во сне не снились. К тому же это самый быстрый и бескровный поединок оказался.