— Слушай, ты сама себе когда научишься косы плести? — вяло выразил недовольство мой личный парикмахер, но гребешок взял.
— Я умею, но не очень хорошо получается, — я мило улыбнулась, а в моей комнате что-то рухнуло.
— Видать, не зря Рим перед рассветом подорвался и пошел дежурить у твоей двери, — ухмыльнулся Вил.
Ох, ну и рано же встает моя охрана, бедный, наверное, не выспался, потому злой такой.
— Кстати, вы нашли кого-нибудь? — мы устроились за столом в обеденном зале, Лив взялся плести мне косу.
— До полуночи проболтались, — пожаловался присевший рядом Римар, — даже зомби недобитого не нашли. Видать, драконья аура всех разогнала.
— Тебе же вместо работы отпуск, не жалуйся, — съязвил Ян, садясь с другой стороны.
Ой-ой, что-то я чувствую себя меж двух огней…
Мы выдвинулись на север сразу после завтрака. Трактирщик явно был рад избавиться от таких шумных постояльцев. Зато к началу пекла, когда солнце выкатилось в зенит, мы преодолели эту проклятую часть дороги, что шла в полях, и въехали в постепенно все густеющий лес. Было божественно прохладно по сравнению с вчерашней поездкой, но нырнуть в освежающее родниковое озерцо я была бы не прочь. А еще по старой привычке захотелось есть. Это был не голод, а просто потребность что-нибудь пожевать. Голодать мне этим летом вряд ли придется, так что надо сдерживать низменные желания и думать о высоком. О том, что эти два идиота все никак не перестанут огрызаться друг с другом, например. Причем темы конкретной у них не было, вроде, взрослые мужики, одному за двадцать, другому — за две с половиной тысячи, а ведут себя, как дети, честное слово.
Близнецы, умирая от жары, остались немного позади, спорящие маги впереди на десяток локтей, птички поют, солнышко светит… Красота! От нечего делать я достала из сумки меч, тряпочку, которой вытирала с него кровь после убийства вурдалака, и погрузилась в полировку и без того блестящего лезвия. Путы потеплели, намекая, что им не нравится такое соседство, Ян обернулся на мгновение, оценивая обстановку.
Справа, из густого подлеска донеслось рычание, и раньше, чем я успела среагировать, среагировал меч, который я держала правой рукой за клинок у рукояти. Я смотрела, как обмякает и словно замедленно падает на землю тело собаки, самой обычной собаки, только очень худой. Ее голова с моментально остекленевшими глазами и оскаленными клыками упала в траву в локте от тела. Весь бок Зайки, продолжающего идти, и моя нога оказались забрызганы кровью. Просто голодное животное. Не нежить, не зомби или вурдалак. Просто пес. Меч выпал из онемевшей руки, горячие слезы текли по щекам. Что же я такое? Я просто и хладнокровно убила живое существо, и только после этого задумалась о том, что отняла жизнь. Вот так вот широким взмахом отобрала жизнь у бедной собаки. Что я за злодейка-то, если обещала защищать жизнь? Кто я такая, чтобы распоряжаться чужими судьбами?
— Эй, эй, слышишь меня? — теплые руки обняли за плечи, к спине прижалась теплая грудь. — Это я убил собаку, — всхлипнув, я помотала головой, — да, это не ты, а я. Прости, так получилось.
— Это не…
— Это не ты, — весь мир сосредоточился в жарком шепоте, который говорил то, что я хотела услышать, — не ты отняла жизнь, не глупый магический меч, а я, только я. Это все я, прости меня. Только я виноват, прости.
От избытка противоположных чувств я отключилась, но и в темном вязком небытие мне все казалось, что теплый дракон обнимает меня, сидя сзади на лошади, и шепчет успокаивающую ложь.
========== Драконьи откровения ==========
Открыв глаза, я сначала не поняла, что происходит. Было темно, а по маячащей впереди наклонной скале плясали огромные блики, как от костра. Спустя мгновение я поняла — то, что я приняла за скалу, является рукой. Мускулистой такой рукой, облаченной в светлую рубашку. В голове все плыло, но я все же попыталась встать.
— Ну, куда ты? — знакомый бархатистый голос, словно только что отзвучавший в моей голове. — Сиди, не дергайся, — почему темно? Почему глаза слипаются, а щека будто сама прижимается покрепче к широкой груди? — есть хочешь?
Перед глазами предстал обезглавленный Яном труп изголодавшегося животного, и комок из слез и тошноты подкатил к горлу. Я вцепилась в рубашку теплого колосса и расплакалась. Как в детстве у мамы на коленках, когда мальчишки из деревни сказали, что лучше бы я не рождалась. Тогда и проявилась моя сила, а они больше не могли открыть рты. До сих пор не могут. А мама говорила, что, как бы ей ни было тяжело, она никогда не жалела о моем появлении на свет. И король Дильмонтер с королевой Идиссой, наверняка, благодарят богов за то, что я есть, что их дочь не будет женой эгоистичной ящерицы. Я нужна на этом свете. Я помогала людям много раз, я спасла Зайку, даже Яна спасла от вредной Мурии.
Я едва не задохнулась — проклятый дракон так убедил меня в том, что это он убийца, я поверила! А ведь это я, я убила ее!
— Ну, хватит уже, — вздохнул обнимающий меня ящер, — не убивайся так.
— Зачем? — всхлипнула я, поднимая голову и заглядывая ему в лицо. — Зачем ты ме-меня обману-ул?
— Чтобы ты не винила себя, — он ласково стер слезы с моего лица, — а я у тебя и так главный злодей, одним грехом на моей совести больше, одним меньше — без разницы.
И это говорит Ян? Ян? Этот беспринципный древний ящер, забравшийся в мою постель посреди ночи и вообще в мою жизнь, да еще и так бесцеремонно?
— Ты… — я смущенно опустила голову. — Какой-то ты неправильный дракон.
— И в чем же моя неправильность? — усмехнулся он, аккуратно положив толстое полено в костер и не обратив внимания на лизавшие его руку языки пламени.
— Ну, — я судорожно вздохнула, избавляясь от остатков странной и несвойственной мне истерики, — ты слишком обо мне заботишься.
— Если ты тронешься умом от горя, мне придется жениться на Мурии, — фыркнул все же эгоистичный брюнет.
Ну, хоть все встало на круги своя, а то я уже беспокоиться начала.
— Зато в своей блудливости ты остался себе верен, — хмыкнула я, ощущая теплую руку на талии.
Более-менее придя в себя, я обнаружила, что я сижу на сложенных в позу лотоса ногах ссутулившегося и словно накрывающего меня собой дракона, а вокруг костра на плащах спят братья.
— Ты это о чем? — как-то рассеянно уточнил Ян.
— Ну, ты же спал со мной, — я смутилась от звучания собственных слов, почувствовала жаркую кровь, прилившую к щекам.
— Да что вы все так на этом зациклились? — негромко возмутился мужчина. — Мне до конца не ясно, почему я телепортировался во сне, но догадки есть. Смутные, конечно. И, — он вздохнул, понизив голос до еле слышного шепота, — если такое повторится, разбуди меня, а не зови своего чересчур ревнивого братца.
— Я не специально, — мне даже стало стыдно, но, в конце концов, это была инициатива Римара.
— И давай я тебе кое-что объясню, — почему-то показалось, что сейчас получу по ушам, — насчет нашей драконьей, как ты говоришь постоянно, блудливости. Пламя дракона не может быть жарким вечно, после тысячи лет оно начинает понемногу остывать. А люди, распаляясь от возбуждения, — мне кажется, или у меня уже даже уши красные? — отдают излишек с легкостью, не то, что экономные драконы. Согласен, я беру тепло чужих тел чаще, чем необходимо, но ты просто не поймешь, да и я не смогу на вашем языке описать, как же приятно жжется разгоряченная женщина, когда…
— Все, хватит, я поняла! — прошипела я, закрывая лицо руками.
Боги, стыдно-то как! Ну что за развратник, мог бы и без таких подробностей описывать!
— Я и вот так могу брать тепло, но его мало, — точно знаю, он снова нахально лыбится! — быть может, во сне я потянулся за ним, вот и телепортировался. Поэтому, — Ян усмехнулся, — если хочешь моей верности до свадьбы, обнимай меня почаще.
— Вот же наглый! — буркнул страж, поворачиваясь к нам спиной.