Зато, выйдя из леса, я увидела слева и впереди небольшую деревеньку с претензией на захудалость. Как обычно, я сразу направилась в таверну с дежурным вопросом.
— Не нужно нам тут отродье темных богов! — грубо ответили мне.
Та-ак, надо делать ноги, а то еще вздумают на костер посадить или на колу сжечь… Хм, кажется, я что-то путаю, ну да ладно, все равно, приятного мало.
Приближаясь к околице, я заметила необъезженного жеребчика, которого пытались поймать в петлю трое мужиков. Боги, какой красивый! Белоснежный, а грива и хвост чернее ночи, красные глазищи с вертикальным зрачком, клыки изогнутые, торчащие из пасти даже в закрытом состоянии, тонкие сильные ноги, подтянутое брюхо… Загляденье!
— Люди добрые! — крикнула я, облокотившись на плетень. — Продается красавец?
— Да на живодерню отправим, приблуду мракову! — зло ответил мне один из крестьян, в очередной раз промахнувшийся веревочной петлей.
— И сколько вам там за него дадут? — я уже улыбалась, чуя очередную дармовую и очень полезную находку.
— Да от силы три золотых, и то, если повезет, — один из мужчин, что, видимо, поумнее, приблизился и чуть прищурился.
— Вот смотрите, — я заправила прядь, выбившуюся из косы, за ухо, — у меня есть десять золотых, — крестьянин кивнул, — я сейчас иду к кожнику, покупаю недорогое седло, — еще один кивок, — а остальное отдаю вам и вы делите поровну. Идет? — я протянула ладонь.
— Идет! — ударили по рукам.
Лавку кожевенных дел мастера я видела напротив таверны, так что бегом отправилась туда. Седло вышло мне в два золотых и три серебряника, еще золотой — уздечка с поводьями. На семь серебряных я купила сырой говядины, но ее в сумку спрятала, чтобы не попасть под гнев нелюбителей магии.
— А вот и я! — запыхавшись, я принеслась обратно к загону, который явно был посторен для скота, но использовался для удержания хищной лошадки. — Это вам.
Шесть золотых тут же разделили, мне ехидно пожелали удачи.
— Ну, привет, зайка, — я вошла в загон, бросив сумку у входа, конь настороженно застыл посреди овальной площадки, тяжело дыша, — не бойся, я хорошая, иди ко мне. — видимо, подействовала спокойная ласковая интонация — робко и осторожно коняшка стал приближаться, мелко переступая темными крупными копытами. — Какой же ты красавец, зайка мой, умница такой… — я аккуратно, плавно протянула руку ладонью вверх, давая ее обнюхать. Шершавый раздвоенный язык прошелся от пальцев до запястья, заставив хихикнуть от приятной щекотки. — Мясом пахнет, да? Ну-ка, подойди поближе. — всхрапнув, жеребец попятился, приседая на задние ноги, стоило только мне поднять руки с уздечкой. — Ну, зайка, я не сделаю больно. — Подойдя поближе к забавно прижавшему уши коню, я мягко разжала ему зубы и аккуратно вставила удило в пасть, не зацепив клыки. — Зай, ты высокий, — словно поняв намек, он опустил голову, и я смогла спокойно закрепить все ремешки. — Умница! — я от души чмокнула красавчика в лоб. — Пойдем, ну же.
И мы пошли. Я держала его под уздцы, а Зайка мерно и неторопливо переставлял ноги, покачивая головой в такт шагам. Попались навстречу двое из трех “укротителей”, едва не уронившие в дорожную пыль челюсти. А я все улыбалась — такой конь всего за шесть золотых! Мне слишком везет.
Отойдя на приличное расстояние от деревни, я решила пообедать на полянке, заодно и оседлать ретивого.
— Только учти, — я с умилением смотрела, как конь доедает говядину, — я не всегда смогу покупать тебе мясо, ты уже большой и должен охотиться сам.
Мелькнула мысль, что можно было бы оставить немного мяса ему на ужин, но она разбилась о логику — жарища неимоверная, испортилось бы.
Я мирно жевала свои сухари, сидя в тени дерева, а Зайка гонялся за бабочками. Удивительный. Есть три магические породы лошадей, но он не похож ни на одну из них. Наверное, родился в месте с высоким магическим фоном, единственный в своем роде. Тем временем мою лошадку заинтересовало, что же это у меня такое хрустящее. Обнюхав протянутый сухарь, жеребец с отвращением фыркнул и вернулся к своим бабочкам. Усмехнувшись, я сгрызла сухарь и поднялась.
— Зайка-а, иди ко мне, — он застыл в причудливой позе, недоверчиво оглянулся, дожевывая бабочку.
Я с седлом стала подкрадываться к нему, а коняшка стал так же медленно отходить. Потом мы бегали кругами, потом Зайка уворачивался от летающего за ним седла. Потом я устала, бросила седло и потник, подхватила сумку и демонстративно пошла в сторону дороги. Вслед мне донеслось удивленное фырканье — видимо, он считал это игрой. У меня едва слезы не навернулись на глаза от собственного бессердечия, когда обиженно-зовущее ржание сменилось топотом копыт. Между лопаток мягко ткнулось что-то. Подчеркнуто нехотя обернувшись, я увидела стоящего на коленях и низко склонившего голову Зайку.
— Что же ты, вставай скорей! — это он сам догадался или кто-то так заставлял просить прощения? — Больше не будешь?
Конь виновато вздохнул, выпрямившись, и я бросилась его обнимать и целовать, едва не выбив себе глаз изогнутым его клыком. Проблема исчезла — Зайка смирно стоял, пока я набрасывала ему на спину потник, пока мучилась с подпругами, пока вскарабкивалась ему на спину.
— Мы с тобой еще будем играть, но к оседлыванию это не относится, ладно? — Он кивнул, тихо заржав.
Я умилилась — ну какая же умная коняшка.
========== Чудище из-под кровати ==========
Насколько приятнее путешествовать верхом! С непривычки, конечно, побаливала и спина, и то, что пониже, зато намного веселей! И поговорить с Зайкой можно, только лучше это делать, когда поблизости никого нет, а то смотрят искоса. Я даже читала в седле, чисто символически придерживая поводья — конь шел себе и шел по обочине, не торопясь, только перед развилками притормаживал и вопросительно всхрапывал, отвлекая меня от конспектов. Эх, приходится все заучивать и постоянно повторять, ведь сеанс у мага, развивающий память до абсолюта, стоит сто пятьдесят золотых. Сто пятьдесят! Это настолько заоблачная сумма, что я даже не представляла, где ее взять. Правда, разрешено улучшать память только после окончания Академии. Я размечталась — накоплю денег, схожу к магу, прочитаю один раз конспекты за все годы и никогда уже не забуду!
Зайка резче обычного остановился, изумленно-насмешливо фыркнув. Я подняла глаза и узрела преграждающего нам дорогу мужчину. Сначала я решила, что это, Мрак его дери, бандит. Как говорится, не “опять”, а “снова”. Но при более детальном рассмотрении оказался, вроде, крестьянином. Только грязным и с большой дубиной.
— Ведьма? — грубо проигнорировав этикет, поинтересовался сей любопытный экземпляр дикаря.
— Маг, — кивнув, благосклонно согласилась я.
— Давай за мной, — самоуверенный человек двинулся к едва заметной тропинке, больше похожей на просто примятую траву.
— А зачем? — мы с Зайкой и не подумали подчиняться всяким грязнулям.
— Лечить, — экземпляр предпочел остаться немногословным.
Пожав плечами, я коснулась боков коня пятками и направила его следом за дубиноносцем. Пригнулась, въезжая под сень густых ветвей, заодно шепнула Зайке в ухо:
— Будь готов драпать.
Он кивнул, все так же неторопливо переставляя копыта. Правда, долго следовать за “дикарем” не пришлось. Под деревом недалеко от дороги лежала, тяжело дыша, раненая лань. Из часто вздымающегося бока торчала стрела. Я спешилась и присела рядом на корточки, осторожно ощупала уже воспалившиеся края раны.
— Бедняжка, — я провела ладонью между ее ушей, накладывая легкое снотворное заклинание, — сейчас все будет хорошо.
Спокойно вытащив стрелу, я простенькими чарами довольно грубо и на скорую руку стянула разорванные мышцы — природа дальше и сама справится. Подув на голову лани, я позволила ей проснуться и помогла подняться на ноги. Сделав пару нетвердых шагов, она прижалась к боку мужчины, позволила ему себя погладить.
— Спасибо, — буркнул бородач, протягивая мне три погнутых и поцарапанных медяка.