Как я уже писал в предыдущей книге, после многолетних размышлений, сопутствующих насилию над собой, до меня, наконец, стало доходить, что сознание данного воплощения быстро можно поднять лишь на ту ступень развития, на которую оно не попало сразу в силу каких-то кармических ограничений, кармической предрасположенности. Если же оно в сущностной (бессмертной) части души, которая «строит» планетарное тело, еще не на столь высоком уровне развития, подниматься этому сознанию придется еще долго с точки зрения его эволюционного восхождения — ступенька за ступенькой.
Но все это было гораздо позже. А в тридцать четыре года, как и немалое число подобных мне неравнодушных к познанию самих себя людей (скорее всего, через такое издевательство над своей природой и сопутствующие этому медитативные состояния психики), я спонтанно «выскочил» в состояние сатори по определению японской буддийской традиции. Или — кэнсё. Или у — в китайской. Или самбодхи — в индийской. И еще больше убедился в правильности того, что делаю. Целый месяц, а может и больше (уже точно не помню) меня после этого, если использовать современный сленг, колбасила эйфория: какой бы вопрос не возникал в недрах психики, он тут же или почти сразу получал внутренний ответ. Философия дзэн-буддизма по этому поводу гласит, что, если в тебе возник вопрос, значит, на него уже есть и ответ, потому что оба они — полюса единого целого. Вот поэтому, если ответ не приходит долгое время, значит, вопрос еще сырой и требует более углубленного анализа, чтобы синтез — ответ — мог прийти, словно всплеск, мгновенно. Данный опыт, как я уже говорил, привел меня к еще большему убеждению, что цель, о которой я говорил, досягаема. Мое сознание, преодолев собственную онтогенетическую «подростковость» — эмпирический и эмпирико-рациональный периоды становления, сместилось в рационально-трансцендентальный — с достаточно заметной для меня трансцендентной подоплекой. И именно это дало возможность, наконец, серьезно задуматься о себе и своем предназначении (результат — с улыбкой — того издевательства, о котором я говорил). Однако, — что правда, то правда, — этот опыт дорогого стоит: он показал, что не все то золото, что блестит. Что я имею в виду? То, что пробуждение сознания — не вершина развития, не конец пути, за которым всезнание и блаженство духа, как я наивно полагал, а очередное начало. До этого «скачка» и после него мир внешне остается как бы прежним. Но… но в то же самое время изменяется настолько, что знакомые, казалось бы, вещи вдруг начинают восприниматься не совсем так, как раньше, — по-другому. Та безупречная стабильность представлений о мироздании, что существовала во мне в виде неких убеждений, потерпела фиаско. Если приукрасить картину, то плоская только что Земля стала вдруг круглой. Пробуждение высветило огромный пласт неверных представлений. И оно же привело к простоте понимания, что они были, есть и будут, потому что они — окольные пути, предвосхищающие путь прямой, срединный — тот, что все мы строим на протяжении своего существования.
Продолжая более скрупулезно изучать себя и соответствующую литературу после смещения сознания в сторону трансцендентного аспекта развития психики, я пришел к пониманию очень многих своих ошибок и заблуждений, которые неизбежно сложились в результате поспешных выводов, сделанных горячностью юности. Одна из них, к примеру, — делегирование разницы результатов развития сознания онтогенетическому преобразованию личности. Трудно вначале было понять, например, что некая сущность дочеловеческого состояния сознания, которая впервые осваивает человеческое физическое тело, по уровню и качеству развития не может соответствовать сущности, воплощавшейся в подобных телах уже многократно. Хотя она вполне может конкурировать с ней на всех этажах и площадках социальной жизни. И даже, отстоя гораздо дальше от божественного ориентира, — того, что мы называем совестью, — по частотным характеристикам, может добиваться более высоких с бытовой точки зрения результатов. Предлагаемая мной типология, в основание которой легла теория аналитико-синтетического единства (Теория Единства), как раз и раскрывает суть поступательности развития той субстанции с ее «триединой и неслиянной» формой сознания, что мы испокон века называем душой. В данной концепции она представлена как конгломерат, в котором, симбиотически сосуществуют шесть тонких тел. Три из них представлены в качестве сущности (бессмертной части души), и три — личности (смертной), вкупе представляющих собой индивидуальность. И хотя в конкретном случае для нас будет более интересна бессмертная часть души — сущность, все же этапы развития мы будем исследовать и той, и другой.