— Я еще нужна тебе? — спросила Кайли, вмешиваясь в разговор.
— Нет. Спасибо. Я перезвоню тебе позже, — он быстро завершил телефонный разговор и уставился на симпатичную чернокожую женщину, имеющей проблемы с доверием. Через несколько секунд та сняла цепь и открыла дверь.
— Я думаю, ты тот, кем себя называешь. Входи…
Я живу здесь, в Детройте, всю свою жизнь. Меня мало что удивляет. Это суровый город, но здесь много хороших людей. Тем не менее, единственное, чего я не ожидала когда-либо увидеть — это высокого белого парня у своей двери в предрассветные часы субботнего утра. Когда я посмотрела в приложение на телефоне после того, как он позвонил, то увидела, что он был чертовски высок и едва помещался в экране. Этот мужик просто огромен!
Не буду врать, я до смерти испугалась, когда открыла дверь, чтобы получше его рассмотреть. На нем не было формы курьера, он был одет в толстовку с капюшоном и кожаную куртку, словно какой-то преступник. Я не могла понять, кем он мог быть. Я знала, как выглядит Ной, поэтому была уверена, что это не он. То, что я являюсь одинокой женщиной с двумя девушками, о которых нужно заботиться, в последнее время делает меня параноиком. Впусти в свой дом не того сукина сына, и ты будешь ограблена и изнасилована. Он не был тем человеком, с которым я могла бы справиться физически, поэтому, спускаясь по ступенькам, я убедилась, что при мне был пистолет. Я не тот, с кем можно играть. Уверена, что потребовалась бы куча пуль, чтобы вырубить этого громилу… Словно пытаться пристрелить пятерых разъяренных буйволов.
Он очень властный. При встрече с ним ты дрожишь, но делаешь вид, что он нисколько тебя не пугает. В таких ситуациях нельзя показывать страх. Его голос низкий и хриплый. У него большие руки, которые выглядят так, будто они пахали землю. Но его глаза… Они потрясающие: ярко-зеленые, такого оттенка я никогда не видела, и сверкают, словно драгоценные камни. У него загорелая кожа, что делает глаза еще более яркими, и у него есть борода и усы, которые не помешало бы немного подстричь. Среди каштановых волос на его лице встречается небольшое количество светлых. Он красив, хотя выглядит грубым и суровым. И страшным. И немного странным...
Нита протянула мужчине, сидевшему на ее диване, чашку горячего кофе.
— Спасибо, — сказал он и, сделав глоток, поставил ее на журнальный столик.
— Пожалуйста, — она села рядом с Олив напротив него, а Тиша выглядывала из кухни, словно робкая мышка.
— Я вспомнила, — сказала Олив с улыбкой. — Папа говорил о тебе, — губы здоровяка скривились в улыбке. — Он говорил, что у него есть очень хороший друг по имени Хантер, но все называют тебя Тираном, — Хантер кивнул. — Вы сидели вместе в тюрьме, верно?
— Да. Собственно, мы познакомились почти тридцать лет назад. Потом мы вместе сидели в колонии для несовершеннолетних. Он переехал в Детройт из Сагино. У меня здесь были семья и друзья, поэтому мы иногда встречались. Потом мы вновь оказались за решеткой вместе и возобновили нашу дружбу, — Олив понимающе кивнула. Мужчина, взглянув на них обеих, протянул через стол руку с конвертом. — Это тебе, — Олив осторожно взяла его.
— Извините, я сейчас вернусь, — встав, Нита быстро прошла на кухню и налила себе еще кофе. Когда она выходила, Тиша тронула ее за плечо, останавливая.
— Мама! — прошептала она, нахмурившись.
— Что?
— Черт, он высокий! И хорошо выглядит, не так ли? Он адски хорош, мама!
— Дамочка, замолчи и не болтай что попало! Говоришь о чертах и аде. Я должна заклеить тебе рот! — развернувшись, она вышла из кухни и вновь присоединилась к сидящим в комнате.
Олив достала из конверта несколько листов бумаги, когда Нита села рядом с девушкой, скрестив ноги. Она пыталась не смотреть на Хантера, но украдкой пару раз взглянула на него краешком глаза. Он смотрел прямо на Олив, слегка нахмурив густые брови. Девушка положила бумаги себе на колени, убрав конверт в сторону, а затем, взяв письмо, оглядела комнату.
— Мне прочитать это вслух?
— Это тебе решать, детка, — Нита погладила ее по колену.
— Ты читал его? — Спросила Олив мужчину, на что тот отрицательно покачал головой.
Прочистив горло, Олив начала читать.
Любимая Олив,
Я знаю, что ты удивишься, получив от меня письмо, но в данных обстоятельствах я посчитал это лучшим способом справиться с этой ситуацией. Я не хотел тебе звонить, потому что, если я услышу твой голос, я сломаюсь. Иногда я не мог позвонить тебе, когда планировал, потому что был болен. Ты должна знать, что я не игнорировал твои звонки. Я был не в себе. Тогда я не знал, что случилось. Теперь я знаю.
Я собираюсь сказать это: у меня рак и цирроз печени. Я плохо выгляжу, мои глаза желтоватые, я сильно похудел в основном из-за отсутствия аппетита и сильной рвоты. С моим телом происходят и другие вещи, но я не буду все это описывать — уверен, что суть ты уловила. Олив, папа умирает. Мне осталось жить недолго, поэтому сейчас я просто пытаюсь чувствовать себя спокойным.
Письмо дрожало в руке бедной девушки и Нита, притянув Олив к себе, поцеловала ее в макушку. Тиша вошла в комнату, подсела к ним, и они все трое крепко обнялись. Олив, смахнув слезы, продолжила читать вслух.
Я не был хорошим отцом. Этому нет оправдания. Ты любила меня несмотря ни на что, а я принимал это как должное. Хороший отец изо всех сил старался бы не попадать в тюрьму. Хороший отец научил бы тебя отличать хорошее от плохого, чтобы ты знала, как делать это в жизни. Теперь я узнал, что твоя мать исчезла. Я виню себя в этом. Возможно, если бы я больше поддерживал тебя, то она позвонила бы мне и сообщила, что у нее проблемы или ей нужна помощь. Мы с Холли разговаривали, но эти разговоры всегда были тяжелыми, принцесса. Она очень злилась на меня за то, что я больше не был с тобой рядом, а я говорил ей, что она обвиняет во всем всех, кроме себя. Мы оба были правы. Несмотря на это, я ничего не могу сделать, чтобы исправить свои ошибки прошлого.
Что я могу сделать, так это сказать тебе, как сильно папа тебя любит. Я совершенно ясно помню тот день, когда ты родилась. Ты появилась на свет с темными волосами. Я думал, что ты будешь похожа на меня. Когда ты стала немного старше, твои волосы становились светлее и светлее, пока ты не превратилась в блондинку. Ты стала красавицей, как и твоя мать. Я почувствовал связь с тобой, которая не поддавалась описанию. Это был день в моей жизни, когда, могу сказать, я был искренне счастлив. Я хочу, чтобы ты знала, что без меня ты тоже можешь быть счастлива.
Без мамы иногда будет трудно, но ты справишься. Я сильный человек. Как и твоя мать. Именно поэтому мы совершили ошибки. Возможно, это не имеет для тебя смысла, но нужно много мужества, держа все в себе и не жалуясь, делать все, что в твоих силах. Еще это разрывает твою душу. Мы не созданы для такой борьбы. По моему определению мужчина никогда не должен падать духом и переставать бороться, делая все необходимое, чтобы добыть деньги и выжить. Я не вижу ничего, что бы я делал неправильно. То, что привело меня в тюрьму, было частью моей жизни.
Я бы мог сказать правильные вещи на слушаньях по условно-досрочному освобождению, но в глубине души я чувствовал, что система несправедлива и порочна, так какого черта я должен играть честно? Теперь я вижу, что на самом деле ошибался. Не потому, что меня поймали, и не потому, что я болен. У меня было время в этой больнице, чтобы обо всем подумать.
В тюрьме ты так занят, пытаясь выбраться оттуда, что не можешь по-настоящему успокоиться и расслабиться. Как только ты это сделаешь, кто-нибудь испытает тебя, попытается навредить тебе или подставит тебя, поэтому тебе всегда нужно быть начеку. Когда ты умираешь, то все, что ты можешь сделать, это проанализировать свое прошлое. Я думал об этом снова и снова. Я думал о том, что должен был сделать по-другому, и даже если я не считал свои преступления неправильными, у меня был ребенок.
Олив отвернулась, сдерживая слезы, и Нита нежно погладила ее по спине. Всхлипнув, та продолжила читать.
У тебя должно быть достаточно мотивации, чтобы остановиться. Я был жаден. Я ошибался. Я не буду просить у тебя прощения… Нет, беру свои слова обратно — я хочу твоего прощения, Олив. Ты никогда не упрекала меня в недостаточном присутствии. В этом отношении ты напоминаешь мне меня, когда я был ребенком. Когда кто-то причинял мне боль, разбивал мне сердце, я просто держал это в себе. Выскажись, Олив. Ты должна, иначе, если будешь носить это в себе, оно станет пожирать тебя заживо, опустошая изнутри.