Боковым зрением Хантер мог видеть, какими большими стали глаза Ниты. Он выбросил окурок в окно и закрыл его.
— Черт… эмм… даже не знаю, что сказать, — она нервно засмеялась. — Это неприятно. Скелеты всегда вылезают из шкафа, не так ли? Я рада, что вы двое сейчас общаетесь, потому что это не было вашей виной. Вам не нужно страдать от того, чего вы не делали.
— Да, верно. Мы росли порознь.
— Твои родители все еще вместе?
— Нет. Мой отец в тюрьме. Моя мать умерла. После смерти матери меня растили бабушка и дедушка.
Нита больше ничего не сказала. Фактически, она, скрестив руки, смотрела на свои колени. Хантер не знал, о чем она думала, и не осмеливался спросить. Меньше всего ему хотелось продолжать разговор об этом. Музыка в салоне продолжала играть и минут через пять она взяла его за руку. Заколебавшись на секунду, он сжал ее пальцы. Гладкая кожа Ниты чувствовалась так приятно в его ладони. Ее ладонь была маленькой и теплой, успокаивающей. Она излучала женственность, умиротворение. Вещи, которых у него никогда раньше не было.
Подъехав к подъездной дорожке женщины, он остановил машину и заглушил двигатель. Они молча сидели, держась за руки. Свободной рукой Хантер перебирал волоски своей бороды, глядя на освещенные окна ее дома.
— Спасибо за сегодняшний вечер, Хантер. Мне было чертовски весело... Давно я не получала такого удовольствия. Я словно почувствовала себя вновь подростком. С тобой было весело и легко разговаривать. Спасибо.
Осторожно выпустив ее руку, Хантер повернулся к ней лицом.
— Я рад, что ты хорошо провела время, — он смотрел на нее, сдерживая слова, которые хотел ей сказать.
Вздохнув, Хантер открыл дверь и, обойдя машину, подошел к пассажирской стороне. Взяв Ниту за руку, он помог ей выйти из машины и провел к входной двери. Нита вставила ключ в замок и остановилась. Повернувшись к нему, она крепко его обняла, а затем страстно поцеловала. Хантер обнял и поцеловал ее в ответ, чувствуя себя окутанным теплом от головы до ног.
— Еще раз спасибо, Хантер, — повернувшись к двери, она открыла ее, демонстрируя свою гостиную.
Хантер почувствовал… пустоту. Прощаться было так тяжело.
— Могу я зайти?
Нита уперла руку в бок.
— На данный момент это будет выглядеть нехорошо.
— Почему? Я уже бывал в твоем доме.
— Потому что ты знаешь, к чему это приведет.
— Я просто хочу немного воды, детка, — произнес он, смеясь. — Ты не дашь мне попить?
— Ты лжешь, Хантер! — хихикнула она. — Между нами происходит какая-то… химия. Я не готова к тому, чтобы мы двигались так быстро, и если я приглашу тебя войти, то не уверена в том, что ты уйдешь до того, как все не... накалится. Моя дочь и Олив спят или, по крайней мере, им лучше бы это делать, — Нита, склонив голову набок, выглядела сияющей и захватывающей дух. — Ты нравишься мне, Хантер… Больше, чем я думала, — на мгновение она отвела взгляд, словно тщательно подбирая слова. — Мне бы хотелось бы увидеться с тобой снова, проводить с тобой больше времени, но...
— Ты не хочешь торопиться.
— Да, — она грустно улыбнулась. — Надеюсь, ты понимаешь.
Подойдя ближе, он чмокнул ее в губы.
— Я думаю, что люди должны делать то, что считают правильным, не зацикливаясь на мнении окружающих, но да, я могу это понять.
— Спасибо. Я тебе позвоню.
Развернувшись, Хантер пошел к машине.
— Я не смогу ответить сразу... Буду слишком занят, передергивая, — он усмехнулся, услышав смех Ниты. Сунув руку в карман, он достал ключи, его член был таким твердым, что мог разбить стекло. — Поэтому позвони мне завтра, Джанет Джексон. — Хантер, остановившись, снова посмотрел на нее. — Но если серьезно, то у меня был потрясающий вечер… Спасибо за него. Спасибо за все.
После этих слов он сел в машину и уехал...
Глава 8
Шкафчик Пуст
Комната наполнилась мрачными вибрациями и охладилась от отчаяния. Цвет лица Олив стал еще более бледным, а в ее голубых глазах блестели невыплаканные слезы. Вскоре на ее щеках появились влажные блестящие дорожки. Словно в замедленной съемке Тиша подняла свои длинные тонкие руки как балерина, собирающаяся начать вращение. Однако вместо этого она накинула их на свою лучшую подругу, как толстое одеяло, а затем, притянув ее к себе, крепко обняла. Хантер, одетый в серую толстовку с капюшоном и соответствующие спортивные штаны, напоминал лишь тень человека, выражение его лица было нечитаемым, как газета, попавшая под проливной дождь.
— Итак, это все, что у меня есть, — его низкий голос рассек тишину, словно кнут. — Это скоро случится… Он едва может говорить, — грубо заявил он и резко отвернулся. Его большое черное пальто произвело шум, когда он вышел из дома Ниты, закрыв за собой дверь. Нита предположила, что там, в прохладном воздухе, он закуривал сигарету, возможно, стоя возле кривобокой хэллоуинской тыквы с хмурым взглядом, которую вырезали Олив и Тиша, но это было не более чем просто предлогом не смотреть в глаза Олив. Она едва могла сосредоточиться на девушке. Сердце Ниты разбилось на миллион кусочков, когда она медленно вошла на кухню. Воздух выходил из ее легких, но внутри было туго и тесно, что указывало на потребность в кислороде, чтобы дышать, горевать... Она сожалела, что оставила девочек одних в гостиной, но что-то скрутилось в ее животе, и она боялась, что выражение лица выдаст ее. Все подходило к концу.
Протянув руку, она взяла пару стаканов, чтобы налить девушкам воды.
— Гребаный шкаф! Черт! — вскрикнула она, когда дверца шкафа ударила ее по пальцу. Тряся пульсирующим пальцем, она сунула его в рот и слизала сочившуюся кровь. Слишком знакомый аромат меди и железа заполнил ее вкусовые рецепторы. Подобное происходило уже в третий раз меньше чем за неделю. Схватившись за край кухонной стойки, Нита закрыла глаза и попыталась заставить свое проклятое сердце и разум перестать скакать.
— Что случилось, Нита? — она вздрогнула от голоса великана.
И снова он подкрался к ней, как волк на охоте.
— Ничего, — она проглотила свою гордость, так как слышала издалека плач Олив.
Живот Ниты скрутило от беспокойства, от чего она почувствовала себя чертовски больной. Правда спасла ее от падения.
— Ты кричала. Что-то определенно случилось. Что, черт возьми, произошло с твоим пальцем? — он подошел ближе, указывая на покрасневший палец, пульсирующий от боли, на кончике которого появилась новая струйка крови.
— Весь этот дом разваливается, вот что случилось! — крутанув кран, она сунула палец под сильную струю воды. — У меня нет денег, чтобы оплатить этот ремонт. Месяц за месяцем в постоянно растущий список добавляется что-то новое. У меня течет крыша. — Она указала вверх. — Вся кухня нуждается в ремонте, а главная ванна в беспорядке. Я купила этот дом на свои деньги для себя и своего ребенка девять лет назад. Деньги закончились совсем недавно, но это было все, что я могла тогда себе позволить. Я отремонтировала заднее крыльцо, подготовила окна к зиме, заменила входную дверь и перекрасила стены. Я была полна решимости поселить ее в чистый дом недалеко от школы. Сейчас я плачу много денег за хорошую частную среднюю школу. Тиша проучилась там чуть больше года... и сейчас туда ходит Олив. Тише нужна была пломба, я позаботилась об этом. Олив должна была пойти к дерматологу, так что я заплатила и за это. Еще ей нужно было сделать портфолио, потому что она хочет быть актрисой. Эти фотографии стоят денег.
Она ненавидела то, как дрожал ее голос.
— Я надрываюсь на работе, но когда получаю свой чек, Хантер, дядя Сэм проглатывает большую часть заработанного и я ненавижу это! А теперь мой ребенок, потому что да, Олив — мой ребенок тоже, испытывает ужасную боль, и я не знаю, что с этим делать! Я не могу ей помочь. Я не могу найти ее маму, я не могу заставить ее папу перестать умирать... Прямо на ее глазах угасает ее отец, а я сижу здесь, совершенно бесполезная.
— Насколько это справедливо?! Почему многим гнилым людям везет, а таких детей, как Олив, бросают. Матери вроде меня еле сводят концы с концами от зарплаты до зарплаты, и этому не видно конца... Мир продолжает вращаться. Я сыта по горло этой неделей, этим месяцем, всем этим гребаным годом! — проведя рукой по волосам, она стала ходить взад и вперед, не зная, что с собой делать.
Ее душа была в огне, потому что она взорвалась, как фейерверк. Нервы были напряжены, глаза широко раскрыты, само ее существо вырывалось наружу.
Хантер, не сводя с нее взгляда, стал подходить к ней все ближе и ближе, пока не смог протянуть руку и погладить ее лицо. Своими глазами он говорил о многом, убеждая ее очиститься, выпустить наружу ту боль, которую она так долго сдерживала внутри.
— Мой босс на этой неделе вел себя как мудак, нервничая и срываясь на всех подряд, потому что арендная плата снижается третий месяц подряд. Два человека были уволены, и я не могу вспомнить, когда в последний раз я хорошо высыпалась. Я устала, Хантер… Так. Чертовски. Устала.