Ахнув, она закрыла глаза, когда он вошел своим членом в ее теплое лоно и не останавливался до тех пор, пока не оказался в ней полностью, а затем подался назад, так же почти полностью выйдя из нее, затем снова толкнулся вперед.
Двигаясь медленно и плавно, он заставлял ее чувствовать каждый толчок. Нита застонала, и он, подавшись вперед, обхватил пальцами ее шею и подарил восхитительный поцелуй. Поглаживая ее язык своим, он трахал ее в таком бешеном ритме, словно у него не было киски тысячу лет.
— Да, вот так… — пробормотал он, чувствуя себя настолько хорошо, что даже не был уверен, что продержится так долго, как обычно. Холодный металл цепи обвивал его плоть, плоть Ниты, гремя каждый раз, когда он погружался в нее. Хантер взял свободный конец цепи, лежавший на полу, и,накинув его себе петлей на шею, протянул ей конец. — Затяни.
— Что? — недоуменно спросила она и ее глаза расширились.
— Затяни эту гребаную цепь на моей шее.
Сглотнув, Нита осторожно потянула за конец цепи. Когда она это сделала, Хантер глубоко толкнулся в нее, заставив Ниту закричать от интенсивности удовольствия. Крепко обняв, он притянул ее к себе, заставил положить лоб ему на плечо, когда все ее тело задрожало от приближающегося оргазма.
— Затяни ее! Снова затяни цепь!
Она сделала это снова и снова. Каждый раз, по сигналу, он врывался в нее, совершая мощные толчки в ее пульсирующей киске, двигаясь сильно и быстро.
— Каждый раз, когда ты будешь затягивать ее, детка, я буду входить в тебя так глубоко, что люди могли бы подумать, будто твой живот — это гребаный вигвам. Затяниее, — Нита, казалось, пребывала в эйфории. — Затяни эту гребаную цепь!
Она снова затянула ее, потом еще раз, пока, громко крича, не кончила, стекая соками по его члену, а он, застонав, не кончил в нее. Дрожа, они держались друг за друга, рассыпаясь на куски.
— Бл*ть! — он толкался в ней, как поршень, выстреливая спермой внутри ее теплых, сладких стенок. — Детка, твоя киска так хороша! Я должен иметь ее утром, днем и вечером…
Со стоном Хантер откинулся на спинку стула, пот стекал по его лицу. Он закрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как она осыпает его тело нежными поцелуями. Пока он нежно гладил ее по спине, они сидели, прижавшись друг к другу, словно несчастные влюбленные, укравшие драгоценный момент. Ему не хотелось двигаться, не хотелось вставать, не хотелось покидать тепло ее оазиса.
— Нам нужно подготовиться к выходу. Люди ждут тебя, детка, — сказала Нита, словно читая его мысли, в которых он искал способ продлить их время вместе. — Ну, давай же, — хихикнула она. — Мы сможем вернуться к этому позже.
Она отстранилась от него, и цепь, связывающая их, зазвенела. Сняв петлю со своей шеи и освободив их тела, Хантер отбросил цепь на пол с громким лязгом. Нита покачала головой и расхохоталась, вставая на ноги.
— Извращенец. Ты способен превратить в сексуальный объект даже пустую бутылку из-под газировки.
Насытившиеся и довольные, они направились в превосходную ванную комнату вместе. Пользуясь раковиной, Хантер вымыл свой член, лицо и руки, пока Нита принимала душ. Закончив, Нита снова надела платье, а он — красивую белую рубашку и темные брюки, а также пару туфель, которые его любимая выбрала для него на похороны Ноя. Стоя рядом, они посмотрели на себя в большое зеркало.
— Ты чертовски красива, Джей-Джей! Посмотри на себя — какая конфетка!
Она завизжала, когда он схватил ее и чмокнул в щеку. Через несколько мгновений они, взявшись за руки, вышли из гостиничного номера и направились в банкетный зал на афтерпати — его первое в качестве профессионального боксера. Когда они подошли ближе, Хантер услышал громкую, глухую музыку диджея— «CumonFeeltheNoize» группы «КьютРайот». Прежде чем они вошли, Нита обняла его и поцеловала, а затем, приподнявшись на цыпочках, прижалась губами к его уху. Хантер обвил рукой ее талию.
— Я люблю тебя, Хантер, — прошептала она. — Если хочешь продолжать заниматься боксом, то делай это. Не позволяй никаким моим опасениям остановить тебя.Я помню, что сказала в номере отеля, и это было правдой. Я чувствую то, что чувствую, но ты заслуживаешь нового начала. Ты хорош в боксе. Нет, великолепен… великолепен в нем, и, если какой-то части тебя интересно дальнейшее развитие этой профессии, я буду рядом. Ты получишь мою полную поддержку.
Некоторое время он смотрел на нее, не зная, что ответить. Ему действительно нужно было услышать эти слова, но не по тем причинам, о которых она могла подумать. Он поцеловал ее в лоб, и они вошли в большой зал, заполненный таким количеством людей, что едва можно было разглядеть танцпол.
Диджей посмотрел в его сторону и кивнул.
— Леди и джентльмены! Наша звезда, наш герой, вожак волчьей стаи с нами! Встречайте аплодисментами — Тирааан, большой-плохой Вульф, победивший Джокера!
Глава 18
Хантер ощутил запах крови, которой не было. В воздухе витал до боли знакомый запах пота и куриного бульона, который, казалось, всегда наполнял воздух во время обеда, хотя никогда не являлся его частью. Обед заключенных состоял из несвежих, тонко нарезанных бутербродов с ветчиной и плавленым сыром, увядших листьев салата и вялого апельсина.
Идя вперед, он снова уловил запах несуществующей крови и улыбнулся. Опять же, крови не было видно, но убийца всегда должен быть на шаг впереди.
Такие фокусы мог проделывать его разум с тех пор, как он впервые вошел во вращающуюся дверь тюрьмы. Хантер никогда не признавал этого, но все эти пребывания за решеткой изменили его, сделали жестче, злее, научили не попадаться. Он сжал руки в кулаки. Железные двери с громким щелчком открылись, а затем с грохотом закрылись, и Хантер вошел в тюрьму с ощущением цели.
Все тюрьмы имели одинаковое ощущение и зловоние — смесь пота и страха. Хантер стоял между двумя охранниками, напоминавших ему зомби. Они выполняли свою рутинную работу без особых раздумий, держа руку в миллиметрах от своего оружия. На этот раз Хантер не был наполнен тревогой и ужасом. Сейчас он не отбывал срок. Эти офицеры не вели его обратно в камеру, а сопровождали на встречу с человеком, наставившим пистолет на голову его матери и нажавшим на курок прямо у него на глазах.
Большая светлая комната была заставлена блестящими оранжевыми столами, на большинстве из которых стояли бумажные стаканчики с водой. Охранники расхаживали взад-вперед, дежуря в течение всего времени посещения, пока Хантера и других посетителей запускали внутрь, чтобы они могли увидеться с теми, кого любили — или, в его случае, ненавидели.
За одним из оранжевых столов сидел старик.
Он был более худым и менее пугающим, чем тот человек, которого помнил Хантер. Одетый в синий комбинезон, сцепив руки на столе, он смотрел на свои пальцы. Затем старик поднял голову, и их взгляды встретились.
Подходя ближе, Хантер сделал медленный глубокий вдох. Он ненавидел то, как сразу же увидел себя в этом человеке, их сходство было слишком очевидным, чтобы его отрицать. Любой, у кого были глаза, мог понять, что это его отец. Даже не поздоровавшись, Хантер вытащил стул из-под маленького столика и плюхнулся на него. Наклонившись вперед, он сцепил руки на столе и, казалось, целую вечность удерживал взгляд мужчины. Губы отца скривились в дьявольской ухмылке.
— Привет, сынок. Черт... как будто в зеркало посмотрел и увидел себя тридцать лет назад. Хорошо выглядишь! У моей линии сильные гены, — сказал он с гордостью, сиявшей на его лице.
— Не звони больше бабушке и дедушке.
— Ты даже не поздороваешься со мной? — брови отца нахмурились.
— И не пиши больше никаких гребаных писем. Я их не читаю, и они тоже. Хватит пытаться заставить Джастина убедить меня общаться с тобой. Если он хочет возиться с тобой, это его дело. Теперь ты даже дошел до того, что меня преследуют СМИ. Зачем, черт подери, ты вообще сделал это? Теперь они суют нос в мое досье, копаются в моем прошлом.
— Они делают телешоу, и я хотел помочь. Им нужно было поговорить с людьми, которые меня знают… моими сыновьями, моей матерью, лучшим другом.
— Я не знаю тебя, чувак, — сказал Хантер, стиснув зубы. — Мы не общаемся. И ты меня тоже не знаешь. Предупреждаю, что твои пятнадцать минут славы будут изрядно подпорчены, если ты не скажешь им оставить меня в покое. Я устал от этих репортеров, которые звонят на мой гребаный телефон. Один из них, с канала «Открытые расследования», говорил о какой-то передаче про хладнокровных убийц. Словно я должен гордиться тем, что ты натворил. Охренеть! — Хантер склонил голову набок, чувствуя сильное желание нокаутировать этого козла к чертовой матери. — Я не собираюсь помогать тебе.
Улыбка старика быстро исчезла, а его глаза потемнели, напомнив Хантеру о прошлом. Прямо как в тот день…