— Хорошо, мама, — фыркнув, Нита потянулась к сумочке и вытащила двадцатидолларовую купюру.
— Что тебе оттуда привезти? — спросила Тиша.
— Один нежный куриный тако и одну маленькую порцию гарнира из картофеля под сыром, ну, ты понимаешь, о чем я говорю... А я приготовлю немного супа к нему.
— Круто. Я спрошу Олив, хочет ли она поехать со мной, — Нита кивнула, наблюдая, как ее дочь, засунув деньги в передний джинсовый карман, взбегает по ступенькам. Вытирая кухонную стойку, она, стараясь расслабиться после долгого рабочего дня. Затем потянулась к радио, и улыбнулась, когда полились звуки мягкого джаза песни «No Rhyme No Reason» Джорджа Дюка.
О, я обожаю эту песню. Это был чертовски длинный день... Боже...
Как помощник по административным вопросам в компании U-Haul (Прим.: U-Haul — американская компания, предоставляющая услуги в области мувинга и аренды грузовиков, прицепов, складов для хранения вещей), который также оказывал помощь в обслуживании клиентов, она иногда действительно уставала. Например, когда люди звонили, чтобы пожаловаться, или когда руководство действовало ей на нервы. Мне мало платят за этот бардак. Я не могу послать их всех подальше, но мне точно нравится об этом думать!
— Олив остается дома. Я скоро вернусь.
— Хорошо, — Нита передала дочери ключи от машины и когда Тиша уже протянула руку к ручке задней двери, она дернула дочь за бледно-розовую атласную куртку Adidas и притянула ее ближе к себе. — Детка, она уже говорила с кем-то из родителей?
Тиша, на мгновение опустив голову, покачала ею.
— Нет. Я думаю, что ее отец снова попал в больницу. Так сказала ее тетя. И ее мама до сих пор не позвонила.
— В больницу? Дела идут все хуже и хуже. Это не похоже на Холли. Я имею в виду, что мы с ней не были лучшими подругами, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы сказать, что это не в ее характере. Хотела бы я знать раньше. Бедную девочку футболят, как мяч.
— Я знаю. Она не хотела никого беспокоить. В последний раз она жила с бабушкой и дедушкой, но, как ты знаешь, чувствовала себя неловко. Олив многое хранит в себе или притворяется, что ей не страшно, так что, если честно, иногда даже я не знаю, что она на самом деле чувствует, мама, хотя мы с ней очень близки.
— Согласна. Дорогая, она сама может не знать, что на самом деле чувствует. Это может быть очень сложно.
— Спасибо, что разрешила ей остаться, мама. Я рада, что она здесь. По крайней мере, она выглядит счастливой. На данный момент.
Нита вздохнула.
— Мне… чертовски жаль. Она такая милая девушка. Вы, девочки, так долго были подругами. Никогда бы не подумала, что ее мать исчезнет вот так. Ненавижу говорить это, но я все еще в шоке. Холли много лет не пила, даже вино. По крайней мере, так сказала ее мать, — Тиша пожала плечами, и ее лицо потемнело. — Так или иначе, все мое внимание сейчас посвящено Олив. Как она ведет себя в школе? Она проявляет какие-нибудь эмоции?
— У нее бывают хорошие и плохие дни. Иногда она просто уходит в себя.
— Я бы хотела, чтобы она больше со мной говорила, но я знаю, что на это нужно время. Вам обеим скоро исполнится по семнадцать, и она сможет жить самостоятельно, если захочет. Лучше всего ей попасть в комнату общежития колледжа, поскольку ни один из ее родителей не заслуживает доверия. Вам обеим нужно образование, — Тиша поморщилась. — Я серьезно, Тиша. Я знаю, что ты думаешь, что колледж — это пустая трата времени, устаревшее понятие, но не каждый становится миллионером от загрузки видео с макияжем и сплетнями о знаменитостях на YouTube! Ты должна иметь запасной план. Видит Бог, она видела достаточно того, чего не следует делать. С ее отцом, который так долго находится в тюрьме, ей действительно не на кого рассчитывать. Ей нужна система поддержки. Сейчас у нее очень тяжелый период в жизни. Поскольку вы обе еще дети, у этого есть как свои преимущества, так и недостатки. По крайней мере, вы есть друг у друга, — Тиша кивнула в знак согласия. — Хорошо, иди и привези свой ужин.
Девушка обняла мать за шею, притянула к себе и крепко прижала.
— О, девочка… не будь такой сентиментальной, — она похлопала свою дочь по спине, смакуя объятия и грустно улыбаясь. В этот момент она вспоминала, каково было обнимать ее как маленького ребенка... Как быстро пролетело время.
— Я так рада, что ты у меня есть, мама. У нее была мама, теперь же нет никого. Один родитель лучше, чем ничего, — улыбка Ниты медленно рассеялась. — Я не могу представить себя на ее месте. Вы с папой в разводе, но вы оба заботитесь обо мне. У нее не было ничего из этого. Она мне как сестра... Мне все равно, что она белая. Я называю ее своей сестрой, потому что нам не нужно выглядеть одинаково, чтобы быть близкими и любить друг друга.
— Ты абсолютно права. Любовь к кому-то и настоящая дружба не имеют ничего общего с этой поверхностной ерундой. Просто еще одна схема, чтобы разделить мир. А сейчас иди, становится поздно. Мне не нравится, когда ты на улице после наступления темноты. Я хочу, чтобы ты поскорее вернулась и смогла закончить домашнее задание, а я — проверить его.
— Хорошо, мама. Я скоро вернусь.
Дверь распахнулась, заставив сетчатую дверцу с силой удариться о раму. Нита закрыла и заперла ее, вытащила iPad из кухонного ящика и села за стол. Сделав глубокий вдох, она открыла свою электронную почту и набрала групповое сообщение:
Привет всем. Просто чтобы вы знали, Олив все еще живет со мной и ЛаТишей. Полиция знает, что она здесь, и я получила необходимые юридические документы, необходимые для того, чтобы оставить ее у нас на некоторое время, так что все улажено. Некоторые из вас недавно спрашивали о ней, поэтому я сообщаю вам последние новости: Олив, как вы знаете, переезжала из дома в дом, но теперь она будет жить со мной и моей дочерью до конца учебного года. Это новая тактика. Она больше не будет перемещена, даже если обнаружится законный опекун — ее мать.
Олив заявила, что не хочет, чтобы ее снова дергали. Она достаточно взрослая, чтобы принять такое решение. Это третий месяц ее пребывания у нас. Она милая и является типичным подростком, но у нее не было никаких проблем, и она помогает, когда есть такая возможность. Иногда она уходит в себя. Полагаю, она испытывает много эмоций, с которыми многим из нас никогда не сталкивались. Молитвы помогают, но и поступки тоже.
Я не получаю никакой финансовой поддержки ни от ее родителей, ни от других членов ее семьи, и это нормально, но если кто-то из вас захочет пожертвовать еду или деньги на ее одежду, туалетные принадлежности, плату за обучение и т. д., я была бы очень признательна. Я мать-одиночка, и у меня есть собственный ребенок, которого нужно кормить. Я понимаю, что заявление о Холли как о пропавшей без вести все еще в силе, но из-за ее прошлого это может плохо закончиться.
Будем молиться, чтобы этого не случилось. Никто не видел ее, и, насколько я понимаю, у нее есть семья и друзья по всему Мичигану, а не только в Детройте и Сагино. По словам ее соседки Холли также может быть в Индиане, Огайо или Кентукки. Отец Олив не часто появлялся в ее жизни, и по последним сведениям он находится в больнице. Не знаю, правда это или нет, и если да, то по какой причине, но мне так сказали.
Я спросила Олив о ее отце, и она заявила, что поддерживала с ним связь, но в последнее время не получала о нем никаких известий. На данный момент это все, что я знаю. Большое спасибо всем за вашу заботу, молитвы и поддержку.
Нита Перси.
Она нажала «отправить» и положила iPad. Сложив руки, она успокоилась, услышав, как Олив смеется в комнате ее дочери. Возможно, она смотрела смешное видео на компьютере или разговаривала со своим парнем, с которым встречалась последние пару недель. Нита встала, потянулась и, зевнув, решила приготовить себе чашку кофе. Вскоре звук автомобиля, который вела ее дочь, подъезжая к дому, нарушил ход ее мыслей.
Тяжело быть родителем. Это самая тяжелая работа, которая у меня была, и я начала ее в шестнадцать лет. Я была молода и глупа, забеременела, не думая о последствиях, потому что сама была еще ребенком. Я совершала ошибки по пути. Ни один родитель не идеален, но я сделала все, что могла, чтобы обеспечить своего ребенка несмотря на то, что мы с ее отцом были так молоды, когда она родилась. Господь дает направление. Мы просто должны встретиться с Ним на полпути. Я не пытаюсь судить тебя, Холли, но как я могу не судить? Это твой ребенок! Как ты могла бросить ее? Я думаю, что зависимость и депрессия делают все еще хуже для тебя. У меня никогда не было такой проблемы, поэтому было бы несправедливо судить тебя по тому, что никогда не случалось со мной. Я полагаю, легко судить других за грех, который нас не искушает, верно? И все же я не могу представить, что была бы так долго вдалеке от моего ребенка... Холли, как ты могла такое сделать? Я ненавижу, когда так думаю.