Своими огромными зелеными глазенками на меня жалостливо смотрел махонький рыжий лисенок с большими ушками и пышным хвостиком. Мокрый, худенький, дрожащий то ли от холода, то ли от страха, то ли от истощения. А его передняя лапка с черной «перчаткой»… о боги! Она была прибита к земле деревянной скобой, которая не давала ему двинуться с места!
– Малыш, кто же тебя так?.. – всхлипнула я, упав на колени перед лисенком. Когда моя рука потянулась к нему, он испуганно отпрянул… только вот прибитая скобой лапка не дала ему убежать. – Не бойся, все будет хорошо, я тебя не обижу, – прошептала я, успокаивающе коснувшись мокрой головки ладонью.
На миг малыш испуганно прижал к ней ушки и зажмурился… но через секунду, поняв, что я не собираюсь ему вредить, медленно открыл глаза и посмотрел на меня исподлобья.
– Я должна вытащить ее, – проговорила я, указав на скобу. – Тебе будет больно… но пожалуйста, не пугайся и не убегай. Ладно?
Возможно мне просто показалось, но похоже, в огромных, влажных зеленых глазах проскользнуло что-то вроде понимания. На всякий случай придерживая малыша одной рукой, второй я взялась за скобу и резко выдернула ее! Тут же лисенок пискнул настолько душераздирающе, что я сама заплакала.
– Тише-тише, все будет хорошо, – всхлипнула я, осторожно беря его на руки и гладя. – Пойдем, тебе нужно помочь.
Прижимая к своей груди этот маленький, мокрый, дрожащий комочек, я направилась в лагерь. У него очевидно была сломана лапка, а значит, он не выживет, отпусти я его прямо сейчас. Да и такой малыш… его мамы поблизости я не увидела (неужели убили охотники, которые так поиздевались над ним?). А сам он, такой кроха, не имеет ни единого шанса в дикой природе. Я понимала, что когда и сама убегаешь от преследователей, брать на себя ответственность за столь хрупкое существо – не лучшая идея. Но иначе поступить просто не могла!
Вернувшись в лагерь, я сразу направилась к костру, возле которого лежала моя сумка, где была спрятана аптечка. Увидев меня, Крей на несколько секунд замер, рассматривая то, что я держала в руках… А потом, резко вскочив с места, закричал:
– Немедленно выбрось эту тварь и прикончи ее, идиотка!
Запаниковав, я отскочила на шаг назад… но лисенка не выпустила из рук! Даже наоборот, сильнее прижала его к себе, закрывая своими ладонями.
– Что ты несешь? – выдохнула я, волком посмотрев на Крея. – Что тебе сделал этот малыш?
– «Этот малыш» – скерлис: обладающая интеллектом опасная лесная нечисть, принимающая облик животных! – прошипел рыцарь, в одной руке держа вытянутый из ножен меч, а другой – шар из черного огня. – Безжалостная мерзкая тварь, не заслуживающая ничего, кроме своего истребления!
Вздрогнув, я опустила взгляд на свои руки. Туда, где «безжалостная мерзкая тварь», свернувшись клубочком, дрожала и смотрела на меня исподлобья, пряча носик в моих пальцах и испуганно прижимая ушки к голове.
– Да ты совсем умом тронулся? Этот малыш и мухи не обидит! – возмутилась я.
– Мух может трогать и не станет, они вне его пищевой цепочки. А вот людям и крупным животным его очень даже стоит опасаться, – отчеканил рыцарь. – Скерлисы не знают пощады. Стоит кому-нибудь с таким столкнуться, и это может стоить ему очень дорого. Сейчас этот кажется таким беззащитным, потому что ослаблен – кто-то, очевидно охотник на нечисть, или просто чертовски удачливый егерь – измотал его, судя по ауре – ритуалом поглощения землей. Его лапа…
– В ней была деревянная скоба, которой он был пришпилен к земле, – вздрогнула я, припомнив эту жуткую картину.
– Я так и знал, – скрипнул зубами Крей. – Верба, контактирующая с кровью нечисти, и вбитая через ее плоть в землю, высасывает из твари ее силы и ослабляет, передавая их земле. Поэтому если охотник не может справиться с нечистью, то просто прибивает ее куском вербы к земле, и со временем та истощается. Вплоть до того, что подыхает, поскольку верба не дает ей освободиться самостоятельно. И после этого земля забирает ее нечистую плоть в себя, возвращая в круговорот жизни.
– То есть, если бы я не вытащила ту скобу… то этот малыш вскоре бы умер? – ужаснулась я.
– Поэтому никогда не делай такого больше! – прорычал рыцарь. – А эту дрянь выбрось наконец и дай мне ее добить.
– НЕТ! – отчаянно закричала я, с новой силой прижав лисенка к себе.
– Нет? – переспросил Крей, от удивления поперхнувшись и закашлявшись. – Ты что несешь вообще, дура?
– Этот малыш не злой, я вижу это! И я не дам его убить!
– То есть, ты хочешь, чтобы он тебя саму загрыз?
– С чего бы ему это делать?