Фиксация Шмитта на философии ценностей тем сомнительнее, что эта философия согласно ее собственным претензиям воспринимала саму себя лишь как индивидуальную этику личности, но не как основание обязательного права. Так, например, Николай Гартман четко отделяет чисто индивидуальную функцию своей этики от права:
«Она не вмешивается в конфликты жизни, не дает инструкции, которые были бы отчеканены на ней, она не кодекс заповедей и запретов, как право. Она как раз обращается к творческому в человеке, вызывает его, чтобы увидеть в каждом новом случае, как бы предсказать то, что должно происходить здесь и сейчас».
Говорящая формула заголовка «Тирании ценности», которую Шмитт позаимствовал у Гартмана, тоже относится у Гартмана только к возможным конфликтам ценностей внутри одной личности. Шмитт критикует материальную философию ценностей применительно к чему-то, чего она по своим собственным притязаниям даже вовсе не хотела добиться.
Само собой разумеется, эта этика ценностей поднимала также значительные проблемы на уровне философии, что касалось, например, объективности требуемого усмотрения сущности идеальных образов. Но с указанием Шмитта на момент индивидуального определения конкретный вопрос систематического размышления об этических исходных точках ориентации, несомненно, еще отнюдь не был решен. Суть этой проблематики в послевоенной ФРГ состояла, в любом случае, в том, что некоторые юристы хотели привлечь такие теоремы к обоснованию и интерпретации обязательного для всех права. Естественные возражения против этих заимствований с учетом внешней организующей функцию права, тем не менее, едва ли формулируются и объясняются у Шмитта. В то время как Шмитт ограничивается почти исключительно полемикой с философией ценностей двадцатых годов, он сам избегает подойти к проблеме преодоления этических конфликтов и плюралистических проектов жизни с использованием права.
Еще больше здесь не достает какого-либо критического разбора функции манеры говорить о порядке ценностей Основного закона для ранней судебной практики Федерального конституционного суда. Ибо этот суд вовсе не опирался заведомо на определенную философию ценностей и использовал топос ценностного порядка для очень разных заданий, от обоснования своей программы способной защищаться демократии до актуализации приоритета конституции и разветвления различных измерений основных прав граждан. Характерные для Основного закона проблемы содержательного конституционного права, которое привязывает законодателя к основным правам и конституционным принципам, и могущественной юрисдикции конституционных судов и без того не растворяются в проблемах ценностного мышления и, вероятно, даже скорее перекрываются фиксацией на него. Ведь они сохранились в конституционном праве в практически неизменном виде даже после скрытного прощания с формулами ценностей прежних десятилетий.
Концентрацию Шмитта на Веймарской философию ценностей можно, видимо, понимать в первую очередь как выражение тайного отношения с конкурентом. Ключ к этому лежит в охотно цитируемом Шмиттом предложении «Враг это наш собственный вопрос как образ». Если применить эту фразу к «Тирании ценности», то ту интенсивность, с которой Шмитт борется в ней с объективной философией ценностей, как раз и можно объяснить как признак близости и родства с собственной позицией. Автор докторской диссертации о «ценности государства» не мог быть так далек от ценностного мышления, как хотела бы заставить думать его полемика. Еще во времена Веймарской Республики Шмитт, имея в виду раздел об основных правах граждан имперской конституции, говорил о «принципиальном ценностном акценте содержательных конституционных гарантий» и противопоставлял его «принципиальному ценностному нейтралитету функционалистской системы легальности». Проект объективного обоснования обязательности позитивного права, в том виде, в котором его продвигали философствующие о ценностях юристы и по-своему также молодой Федеральный конституционный суд в пятидесятые годы, в полной мере демонстрирует связи с правовым мышлением Шмитта. Но под знаком ценностей Шмитт не хочет видеть продвижение его в Федеративной Республике, тем более не через суды и юрисдикцию конституционных судов. «Теолог юриспруденции» чует конкуренцию и борется с ней. Хассо Хофманн однажды лапидарно констатировал: «Шмитт, который начал с исследований о «ценности государства», всегда рассматривал свои ценности как существующие, но ценности других – как пустые определения».