«В Карлсруэ растет каучуковое дерево
Лемуры шаркают ногами по помещению
И вешают мечту о свободе
Как ценность на это каучуковое дерево.
Да ну, и что же вы скажете на это?
Мы скажем: тс! – табу!»
Во всяком случае, в этой работе намеком показано на то, что Шмитт мог видеть выход в мысленном возврате к таким сформированным античностью и христианством понятиям как «достоинство» или «добродетель», которые являются для него категориями бытия, а не точками зрения философии ценностей. Однако, такие намеки едва ли можно отличить от ностальгической меланхолии. Радикальной деконструкции Шмиттом ценностного мышления в «Тирании ценности» не соответствует какое-либо теоретическое предложение относительно того, как можно иначе и лучше понимать роль права и юристов под Основным законом.
«Тирания ценностей» ставит на место философской критики философии и юридической критики правового мышления риторически заостренные интуиции об агрессивности любого ценностного мышления. Но сомнительные моменты этой работы и некоторая идиосинкразия ее автора не должны скрыть того, что объективное основное стремление Шмитта и далее остается актуальным и достойным размышлений. Это стремление состоит в заботе об автономии и собственном достоинстве права и юристов. Если отделить критику Шмитта от ее обусловленного временем сужения до философии ценностей, то речь в ней, в конечном счете, идет об отношении права к соответственно влиятельным большим идеологиям. «Тирания ценностей» – это вариация Шмитта на «Silete theologi!» Альберико Джентили. Знаток международного права раннего периода Нового времени (конец шестнадцатого века) Альберико Джентили призывал теологов к молчанию в светских делах и требовал пространства светского порядка для юристов. Автономия права, которую потребовали тогда, всегда оставалась под угрозой. Карл Шмитт в другом месте нашел для этого формулировку, что юристам всегда угрожает опасность «быть растертыми между теологией и техникой».
С одной стороны, их автономии угрожает полная функционализация, и то, что они окажутся во власти могущественной собственной логики экономики, техники и естествознания, но также и во власти только лишь юридическо-технической практики будней правосудия. С другой стороны, эта автономия так же находится под угрозой со стороны восприимчивых к идеологии больших формул, которые могут грозить самостоятельности права также и в условиях либеральной демократии. Содержательное и в судебном порядке всеобъемлюще осуществимое конституционное право, в том виде, в котором оно сформировалось в Федеративной Республике, подвержено этим угрозам специфическим способом. В рамках Федерального конституционного суда оно ищет свою дорогу между технической самореференцией многих решений палаты и высоким тоном, к которому нередко прибегают определяющие решения сенатов. Конституционному праву угрожает постоянный износ, который после постановления и закона начинает добираться также до конституции как законной формы. Подобное можно наблюдать в настоящее время также в международном праве, которое неуверенно колеблется между экспертократическими договорными режимами и видениями «международной общественности».
Ранние критики ФРГ, такие как Форстхофф и Шмитт, уже по причине их внутренней отчужденности от парламентской демократии не могли предложить подходящие решения. Их методические предложения оставались слишком связанными с прошлым и не приспособились при этом в реальности к новизне сложившейся в условиях Основного закона ситуации, и не принимали участия в ней. Это, конечно, не исключает того, что они как раз из своей своеобразной перспективы побежденных воспринимали некоторые проблемы острее и раньше. Затруднительное положение юристов и особенно юристов общественного права относится к числу таких проблем. Это в какой-то мере профессиональный риск юриста: утратить собственную самостоятельность между технократизмом и подверженностью идеологии. Сохранение юридической автономии можно пробовать в разнообразных формах, с помощью организационных механизмов, профессиональной этики и глубокого мысленного усвоения правоведения и наполнения соответствующих нормативных основ. Не в последнюю очередь, тем не менее, сохранение такой автономии снова и снова требует обновленного внимания к структурным угрозам для юриста. Карл Шмитт сам довольно часто становился жертвой этих угроз. Как раз поэтому он, вероятно, является не самым плохим свидетелем для той основной проблемы, которая должна оставаться осознанной, ибо она не может быть решена.