Снаряжение Клинта не подразумевало затяжных боёв и стычек с людьми — тут уж только своими силами обходиться. Не освящённой леской же бросаться в Абеля? Большинство предметов инвентаря, к сожалению, предназначалось для сражения с нежитью.
Воттерсон спустился на землю и уверенно, не подавая страха, приблизился к Абелю на расстояние пятнадцати метров. Ближе было нельзя, огненная аура начинала жарить как в адском пекле.
— Я прямо перед тобой! — Клинт картинно развёл руками, разглядывая проповедника. А на что посмотреть там было с излишком: его вены на открытых участках тела вздулись и приняли багровый оттенок. Зрачки расширились, а радужки вокруг выцвели. Волос на теле не осталось — всё пожрал огонь. Но самое приметное было связано с посохом, который он уже не держал, а становился с ним одним целым — правая рука практически полностью срослась с артефактом.
— Ты ненавидишь меня? — вдруг спросил Абель.
— Дайка подумать… — Клинт схватился за небритый подбородок. — Ты не давал мне спокойно работать, пока два других капитана дурака валяли, потом подбивал людей на мятеж, пытался заживо сжечь невинную девушку на глазах у жителей города, сбежал из тюрьмы, украл священный артефакт из церкви, которую теперь пытаешься сжечь, а ещё испепеляешь мирное население, когда за крепостными стенами идёт ожесточённый бой… Я ничего не упустил, Абель? Директива моего командования и за часть твоих преступлений велела бы казнить тебя на месте. И чисто по-человечески, если к тебе сейчас можно использовать данную формулировку, мне тебя не жаль. Как ты сам считаешь — ненавижу ли я тебя?
— Совершенно не важно, что считают другие, Клинт, — Абель сухо улыбнулся потрескавшимися губами. — Мы с тобой не такие уж разные, если подумать… У обоих тяжёлое прошлое, нелёгкие выборы, презрение окружающих…
— Последнее — неправда, — покачал головой констебль.
— Неужели? — Абель с хрустом накренил голову, пронзительно уставившись на Воттерсона. — Ты редко общаешься с людьми, а я проводил в их кругу почти всё своё время. Слышал, о чём они общаются, как живут. Кого любят, а кого ненавидят… — проповедник сверлил констебля взглядом, намекая на очевидное.
— И что ты хочешь этим сказать? Ну, ненавидят меня простые работяги и что дальше? Я ответственно выполняю свою работу и всегда приду на помощь людям в беде.
— И в чём наша с тобой разница, по итогу? Ты делаешь свою работу во вред собственной репутации. Я — делаю тоже самое.
— Абель! Ты просто убиваешь людей без разбору! — попытался вразумить его Клинт.
— Без разбору? — проповедник усмехнулся. — Повторю снова — ты далёк от людей в своём защищённом штабе. Скорее всего, до тебя даже слухи не доходили о новой болезни в Роуртене, которая вспыхнула сравнительно недавно. Местные прозвали её «хворька», однако за милым названием скрывается самая настоящая чума. От неё и умерла моя дорогая жена. Именно поэтому, я ищу лекарство.
— Что ты несёшь… — Клинт вспомнил, как несколько раз слышал в городе это слово, но почему-то решил, что речь идёт о некоей детской болезни.
— Я могу удивить тебя ещё сильнее, Клинт. Мне известно, как эта зараза попала в город. Кто её принёс сюда тоже узнал совсем недавно. Ты его даже знаешь… Он идеально играл роль безобидного идиота, пока ему было выгодно.
— Меер?!
— Что? — смутился Абель. — Этот недоволшебник? Нет, конечно! Он расплатился жизнью за пособничество в другом страшном грехе. Я говорю про капитана Довса, — по реакции Воттерсона, проповедник догадался, что этот предатель всё ещё на свободе. — Не стоит дёргаться, друг мой. Твои люди в безопасности. Пока что.
— Откуда тебе знать?
— Огонь видит всё! — торжественно произнёс Абель. — Позволь мне объясниться перед тобой, Клинт? Я прошу тебя лишь выслушать. Убить друг друга мы всегда успеем.
— Хорошо, — согласился констебль, которому драка нужна была в последнюю очередь. Быть может, если заболтать его, то драконы клана подоспеют вовремя?
— Все, кого я обвинил в ереси — заражены, — горько сказал Абель, словно ему было искренне их жаль. Клинт удивлённо нахмурился. — Капитан Довс привёз в Роуртен особое вино из столицы и новые пряности, которыми щедро поделился с некоторыми горожанами. Правда в том, что в них содержалась самая настоящая чума. Но она не сразу показала себя. Симптомы умело замаскировались под обычную простуду и сыпь. Я бы похвалил этого тёмного гения, который изобрёл эту чуму, но гореть ему или ей в аду!
— Абель! — разозлился Клинт. — Почему ты сразу мне всё не рассказал?! Зачем был этот спектакль с сектой «Живые»? Ты с ума сошёл?!
— А что бы ты сделал? — пронзительно спросил проповедник. — Нашёл лекарство? Самолично сжигал горожан и заражённые тела? Ты не такой, Клинт… Тебе есть, что терять. А моя жизнь закончена…
Абель распахнул уцелевшие остатки рубашки и продемонстрировал Воттерсону страшную сыпь у себя на груди.
— Ты…
— Да, причём давно, — с сожалением ответил Абель, скрывая повреждённую плоть. — Даже скипетр Пайрона не смог исцелить меня от этой заразы… У меня есть важная просьба, Клинт… — проповедник тяжело вздохнул. — В соборе сейчас нет здоровых граждан. Там заперлись трусливые священники и богатеи Роуртена, которые сполна наглотались заражённого вина. Они знают, что их дни сочтены, они не послушали меня и отказались добровольно и безболезненно умереть от очистительного огня. Им наплевать, что заразят своих близких и соседей. Прошу тебя, Клинт… Умоляю… Дай мне уничтожить собор, а потом делай со мной, что хочешь…
Абель раскашлялся, усиливая ауру огня — он боялся, что его зараза вырвется наружу. В первый раз за всё время Клинт смотрел на проповедника с искренним сожалением, а не с ненавистью.
«Что ж, Клинти! Ты сам кичился тем, что абы кого на пост капитана не поставят! Принимать важные решения, которые не под силу простым людям — твой долг!», — пытался утешить себя Клинт. Не верить словам Абеля причин не наблюдалось. Он на глазах умирает, а его аргументы прекрасно вяжутся с общей картиной происходящего.
— Ослабь огненную ауру… — Воттерсон принял тяжёлое решение, которое повиснет на его совести очередным грузом мук раскаяния.
— Ты можешь заразиться… — предупредил Абель.
— Ослабь ауру, я сказал, — настоял Клинт.
— Так тому и быть.
Проповедник оставил потоки огня лишь в паре метрах от себя и отправился за констеблем. Клинт подошёл к барьеру собора, немного поразглядывал его, а потом сказал Абелю, указывая на точку в основании ступеней:
— Ударь максимально сильно сюда. У всех барьеров существует один изъян на всех — никто не вкладывает достаточно магической энергии в основание, потому что любое нападение начинается со всех сторон или сверху. Судя по цвету, этот барьер не исключение.
— Отойди, — попросил Абель.
Когда констебль отбежал, проповедник направил луч огня на указанную точку — раздался взрыв, а барьер собора замерцал и растворился в воздухе. Абель посмотрел на Клинта, получил одобрительный кивок и направился внутрь. Воттерсон присел прямо на дорогу и старался игнорировать крики, доносящиеся из церкви. Одно только грело душу — ни одного детского плача он так и не услышал. Абель не солгал.
Глава 27
Сэм явился к собору в очень мрачном настроении и немного подпалённом доспехе с каплями крови. Юноша заметил беззаботно сидящего Клинта и медленно подошёл к нему, присел рядом.
— Довс? — только и спросил констебль, бросив короткий взгляд на своего подопечного.
— Довс… — со вздохом ответил Сэм.
— А я вот Абеля жду.
— Я думал, ты с ним уже покончил, — Сэм говорил отстранённо, Клинт прекрасно понимал, что с ним случилось, потому не ворошил душу парня расспросами. Идиот по имени Довс с высокой вероятностью попытался поджечь лазарет с выжившими разведчиками, свалив всю вину на пожары в городе, но не знал об особенности бывшего гонца, а потому поплатился жизнью. Закономерный итог.