– Кто там?
Веский, рассерженный голос.
– Меня зовут О. Я ваш сосед слева.
– Уходите!
– Простите, я не могу. Мне очень нужно с вами поговорить.
Дверной шов расходится, удерживаемый кишкообразной золотистой цепочкой. Оттуда высунулась старушка на вид лет семидесяти.
– Вы кто? Я ничего покупать у вас не буду!
– Я ничего не продаю. Я ваш сосед.
– Нет-нет, молодой человек, уходите. Мне ничего не нужно. Чего вы мне тут хотите продавать, а?
– Я не продаю. Я живу слева от вас. Я ваш сосед. Мне нужно с вами поговорить. Вот моя квартира.
Палец твердо стоит на своем и указывает.
– А! Ба-тюш-ки. Наркоманы, о-о-о-о.
– Нет, женщина, я не наркоман. Я ваш сосед.
– Как?!
– Сосед ваш!
– А, сосед! Я так сразу и не поняла. Чего вам надо?
– Скажите, а вы не слышите по ночам ничего странного?
– А?!
– По ночам ничего странного не слышите?
– Слышу, конечно! А чего такого странного?
– Какие-нибудь необычные, пугающие звуки вроде скрежета, царапанья или рычания?
– Ой-ой, вы мне тут вот это не рассказывайте. Какого-такого рычания? Ничего не слышим. Нет. У меня сын скоро с работы придет. Главный менеджер по продажам! Чего вам надо? Уходите, уходите. Будете тут мне сказки рассказывать.
Дверь оставляет за собой хлопо́к и пыль.
К сожалению, О предстоит пережить это снова. И снова, и снова, и снова, и СНОВА. По-новому. Палец не медлит и жмет на спусковой крючок. Вторая.
– Да? Че?
– Здравствуйте, я ваш сосед. Мы можем поговорить?
Дверь дерзко распахивает свою рубашку. Вместо волос из нее лезет высокий, полноватый лысый мужик.
– Ты кто? Че надо?
О проглотил слюну, стесняясь. Позади мигает жена мужчины.
– Эй, слышь, с этим ты мне изменяешь?
Жена с презрением возвращается и вопросительно глазеет на О.
– Это что за хрен?
– Хороший вопрос. Ты что за хрен?
– Я ваш сосед. Вон моя квартира.
– Так и че тебе надо, сосед?
– Скажите, вы не слышите по ночам ничего необычного?
– Например?
– Ну, например, скрежета или царапанья за стеной?
– А ты слышишь?
– Да, уже больше месяца.
– Хм-м, не, мы ниче такого не слышим. Но знаешь, че я тебе скажу. Была у меня подруга. И тоже так слышала и спрашивала всех. В итоге, то ли арматура там какая-то двигалась, то ли еще какая хрень, без понятия. Не знаю, как именно, факт в том, что ты такой не один.
– Но вы ведь ничего не слышите?
– Не-а.
– Совсем ничего? Но как тогда такое…?
– Все, парень. Пока! Всего хорошего.
Вторая пыль ударила в глаза так же неожиданно, как и первая. О медленно повернулся и стал вынимать ключи. Дверь. Вот они и столкнулись глазами. Страх вернулся. Он знал, все повторится. Тревога. Тремор. О обронил ключи. Зачем ему жить? И бесчеловечный бетонный пол, коричнево-застывшая бездушная жижа. Заляпанный и забрызганный какими-то непонятными и нестираемыми слезами грязи.
О снова дома. Путь на кухню под фиолетовый концерт на фоне стен. Холодильник. В нем почти ничего нет. Пара стухших котлет из ларька напротив. Исхудавшее от старости яблоко. Нагло глядящая изо рта оставленного им творожка плесень. Вчера же купил. Откуда плесень? И три банки пива. Единственные выжившие. О берет две из них и переплывает в комнату.
Задницы банок упираются в пол, и третья неподалеку. О сидит напротив стены, что пытала его невыносимо долго. Невыносимо скоро это продолжится. Глоток. Но теперь нет работы. Ничего. Кроме медово-серого монстра с каплями краски вместо зубов. Напоминание о том, чему никогда не сбыться. Воспоминание о жизни, которой не было.
Глоток. Пиво отпускает тело, разжижает кости, заживляет язвы. Ненадолго страха нет. Есть записка. Она так и лежит, притворяясь, как труп. Задержала дыхание и говорит, улыбаясь: «Ты не один». О садится за стол. Веки противятся приказу быть открытыми. Но О пишет.
Значит, реальна. А какая, в конце концов, разница? Реальность для каждого – это то, что он видит. Что же я чувствую теперь? Теперь? Навсегда.
Ручка замирает в ужасе от этого слова. Боль скользит бритвой по сердцу. На-все-гда.
Это так долго. Почему тогда вечность так быстро закончилась? Почему так? За что? Я всегда делал то, что мог. Ей нужно было больше, чем я давал. Но я давал все. Я пуст. Мне нечего дать. Что писать? Как выражаться? Выразить себя? Зачем? Свои переживания. Переживать. Пережевывать. Пере. От одиночества немеешь. О самом важном нечего сказать. Просто иметь ее рядом и сказать ей слова, что понятны без слов. Внутри многое. Снаружи ничего. Ты не замечаешь, как теряешь способность изъясняться. Эти строки – не просто желание, а необходимость. Как будто слова, записанные на идиотском листе бумаги могут что-то изменить. Пустословный листок. Мне нужен кто-то. Пусть даже бумага. Рассказать тебе, что у меня сегодня было? Меня уволили. Да. Что дальше? Я не знаю. Ты не удивлена? А я не ожидал. Я схожу с ума от рук своего дома. Но кроме него. Спать или нет? Надо попробовать.