Он замолчал, глядя на Кьяру с самым торжествующим видом. Потом, не увидев на ее лице ожидаемого восторга, досадливо пристукнул ладонью по краю стола.
— Вы не понимаете? Мышьяк, соли меди, фосфор! Ни с чем не ассоциируется?
— А должно? — недоуменно спросила Кьяра. Химия никогда не входила в число ее любимых школьных предметов.
— Вы бы не выиграли в викторине миллион лир, — вздохнул Мартелли. — Это же составляющие знаменитейшего рецепта. Яда всех времен. «Кантарелла», — Кьяра приподняла брови, и Мартелли закончил: — Яд Борджиа.
Кьяра дернула рукой. Нетронутая чашка эспрессо подскочила, заваливаясь набок в выемке блюдца. На пластиковую поверхность столика плеснуло темной жидкостью.
— Ох. Простите, — пробормотала Кьяра, выдергивая из салфетницы бумажный клочок и промокнув пятно.
— Яд Борджиа, — смакуя эти слова, проговорил Мартелли. Его взгляд стал мечтательным, оплошности Кьяры он не заметил. — Я, конечно, не дам стопроцентной гарантии, и никто не даст, потому что точный рецепт не сохранился. Известны только некоторые компоненты, но они достаточно специфичны. В те времена редко использовались сложносоставные яды, обычно все делалось проще, без затей, как правило, на чистом мышьяке и настойках ядовитых трав, вроде белладонны. Кьяра, я не собирался задавать вам этот вопрос, но теперь просто не могу удержаться: скажите, пожалуйста, где вы взяли эту бутылку?
Кьяра все еще возила мокрой салфеткой по столу. Влага с пластиковой поверхности убиралась плохо.
— Мне ее прислали, — ответила она. — В подарок.
Мартелли присвистнул, и Кьяра чуть не улыбнулась, так не вязался этот залихватский звук с обликом студента-ботаника.
— Хорошенькие же у вас друзья.
— Не думаю, что это были друзья, — сказала Кьяра и отбросила промокшую салфетку.
Мартелли снова покивал, глядя на нее сквозь толстые стекла очков.
— Вы пытались отследить отправителя?
— Еще нет. Я собираюсь сходить в банк, в котором эта бутылка, по-видимому, хранилась.
— Что за банк?
Он задавал слишком много вопросов, но с кем еще Кьяра могла поговорить обо всем этом?
— «Монте дей Паски».
— Ого! Да это ведь старейший банк Италии. Только они ничего вам не скажут.
— Почему вы так думаете?
— Сошлются на банковскую тайну. Знаете что? Я могу выписать заключение на официальном бланке лаборатории. Правда, на нем не будет некоторых печатей... — он замялся. — Но на общий взгляд, если не предъявлять его в суд, оно будет выглядеть законным. И самое главное, в нем будет написана правда. Если вы покажете этот документ администрации банка и пригрозите пойти к адвокатам, они, скорее всего, сдадутся и расскажут вам... хоть что-нибудь. В конце концов, вы имеете полное право предъявить им иск за пособничество в покушении на убийство.
Кьяра слушала, удивляясь его рассудительности. Странно, что такому человеку могла нравиться Стелла. А может, как раз наоборот, ничего странного. Интересно, зачем он ей помогает?
— Я очень признательна вам, Анджело. Правда.
— Да ладно, — он махнул рукой, другой снова поправляя очки. — Это было самое интересное мое дело за последние года два, так что...
Кьяра поднялась. Мартелли торопливо встал вместе с ней, и когда она раскрыла сумочку, чтобы достать кошелек и расплатиться, вытащил из кармана несколько мятых банкнот.
— Я хотел сказать, — откашлявшись, проговорил он. — Мне очень жаль вашу сестру. Примите мои соболезнования.
«Она нравилась ему? — подумала Кьяра, не пытаясь поймать его бегающий взгляд. — Да. Нравилась. Но он ее не любил. Это хорошо, Анджело, для тебя это хорошо».
— Спасибо, — сказала она. — За все.
И ушла, оставив на мокром пластиковом столике две тысячи лир за кофе.
Мартелли оказался прав: поначалу в «Монте дей Паски» с Кьярой не пожелали иметь дела. Прежняя Кьяра, не та, что два месяца и неделю назад похоронила свою сестру на кладбище Фламинио, стушевалась бы и ушла, подавленная напыщенным великолепием тяжелых ламп в бронзовых светильниках, сверкающими мраморными полами и непробиваемо вежливой улыбкой администратора, выразившего свои глубокие сожаления в связи с тем, что ничем не может ей помочь. Если бы она вела себя немного более уверенно, а лучше — вызывающе, если бы дала им почувствовать, что за ней стоит хоть какая-то сила, они бы не посмели так запросто выставить ее за дверь. Но ничего этого у Кьяры не было, потому она ушла. Ушла, а по дороге домой заглянула на почту и отправила генеральному директору банка «Монте дей Паски» письмо с копией лабораторного заключения Мартелли.