«Ну, вот и для свидания денежки теперь есть! — отметил про себя, пересыпая монеты на расстеленную тряпку. Завязал концы и взвесил узелок в руке. — Да здесь не на один хороший ужин хватит!»
Поразмыслив, он решил поместить украшение к деньгам, чтобы случайно не выпало оно из обмотки — ведь бежать надо через полгорода, да еще в такое ненастье.
Дун Ли извлек фигурку, так и не нагревшуюся от тепла его тела. Положил на ладонь и попытался рассмотреть получше. Странная полуящерица-полудракон. Диковинное животное с бутылочной мордой, отталкивающее своими хищными чертами, но вместе с тем завораживающе красивое — словно мастеру удалось соединить и передать в металле две противоположности. Пожалуй, он поначалу ошибся в оценке, и Орхидея таким подарком будет довольна. Эх, спросить бы у всезнающего дядюшки Чженя, что же это за зверь такой… Но как объяснить, откуда это украшение взялось? Хозяин точно знает, что даже на простой кусок серебра денег у его помощника нет, а тут — целое искусное изделие!
Дун Ли развязал узелок и спрятал диковинку в кучу медных монет. Стягивая концы тряпки, он вдруг почувствовал, как в груди похолодело, а пальцы, утратив ловкость и силу, вновь принялись дрожать и едва справлялись с задачей. Мысли потеряли ясность и бестолково кружились в голове, точно мусорная куча, подхваченная ветром. Он — грабитель и убийца, и жизнь его никогда уже не станет прежней… Исправить ничего нельзя.
Страх объял каждую клеточку тела. Стараясь не смотреть на распластанное тело, Дун Ли поднял тяжелый узелок, сунул его за пазуху и бросился к выходу.
Выскочив из двора в переулок, он на миг замер, ловя незакрытой частью лица снежные зерна — ветер рвал на части невидимые в черноте ночи тучи и щедро разбрасывал над городом их содержимое. Обрадовавшись, что еще до рассвета его следы возле проклятого дома будут скрыты, Дун Ли припустил в сторону Небесного моста, придерживая у сердца туго набитую тряпицу с добычей.
ГЛАВА 4
СВИДАНИЕ
С раннего утра город бурлил. Настал день зимнего солнцестояния, от которого не так долго оставалось до главного торжества — новогоднего праздника весны. Погода словно снизошла до людских забот — наконец унялись пыльные бури, измучившие всех жителей Пекина. Как только северный ветер стих, отступил и суровый холод, а легкий морозец лишь придавал бодрости предпраздничной суете. Отливали золотистым светом иероглифы на Передних Воротах, сквозь которые гуляющие горожане устремлялись на одну из главных торговых улиц, застроенную красиво отделанными магазинами — шляпными, обувными, ювелирными. На расположенной неподалеку Дашиланьэр также было людно и шумно. Не протолкнуться и на Продуктовой улице — в воздухе витали запахи угольного дыма и всевозможной еды. Густой аромат плыл от лавок торговцев спиртным — в честь предстоящего торжества они выставили кувшины со сливовым вином и гаоляновой водкой и бойко зазывали народ. Мясники тоже вынесли прилавки на воздух. Перешучиваясь, они споро стучали топориками, предлагая покупателям свежие сочные кусочки. Многоголосые толпы текли во все направления — люди закупались для праздничного ужина и выбирали подарки. Повсюду покачивались пузатые красные фонари — на воротах, балконах, над входными дверями придорожных харчевен, в витринах магазинов — их цвет радовал глаз и, казалось, согревал тело. Город превратился в один огромный гомонящий базар. Ремесленники стелили покрывала возле своих лавок и раскладывали груды товара: посуду, обувь, платки, шапки, украшения и игрушки. На перекрестках расселись музыканты, водя смычками по струнам видавших виды эрху. Пронзительные мелодии, сопровождая крикливое прерывистое пение, разлетались над головами прохожих. Кружилось, будто снежные хлопья, птичье перо — продавцы ощипывали кур и петухов, потрясали в воздухе их тушками.
— Свежее мясо! Подходите скорее!
Невероятно грязный верзила в сером халате стоял возле импровизированного прилавка из пары досок, разбойничьим голосом нахваливая:
— Лучшие во всем Пекине жареные каштаны с сахаром! Земляные орехи, по рецепту моего дедушки!
Круглолицый мальчик лет десяти держал перед собой лоток, полный пирожков, припорошенных не то мукой, не то инеем. Силясь переорать толпу, он надрывался:
— Пирожки-и-и! Горячие пирожки-и-и с мясной начи-и-и-нкой!
Неподалеку от него потирал руки возле входа в крохотное, на пять столиков, заведение весельчак-зазывала в меховой безрукавке поверх халата. Едва мальчик-торговец начинал выводить тонким голосом про свои пирожки, парень ухмылялся и зычно перекрывал его возгласами:
— У нас тепло и сытно! Жареный соевый творог! Перца сколько хочешь! Говядина с луком на раскаленной сковороде! Шаосинское вино! Еда на любой вкус!
Мальчик с досадой кривил рот и сердито тряс свой лоток. Мерзлые пирожки перестукивались, будто камни. Зазывала хохотал, тыкал в незадачливого продавца пальцем и подмигивал прохожим:
— А у нас-то без обмана! Заходите!
В харчевнях все кипело, бурлило, шипело на огне, дышало паром — ведь сегодня будет наплыв посетителей. Издавна так повелось, что в день зимнего солнцестояния каждый уважающий себя человек обязан отведать хотя бы несколько штук горячих сочных пельменей. Считается, их мясная начинка несет в себе дух силы и обеспечит победу в любых неприятностях, включая войну.
Поминутно щупая в рукаве заветный мешочек с подарком, Дун Ли протискивался сквозь праздничную толчею. Город наводнили нищие и попрошайки, а также воры всех мастей, стекающиеся из окрестных провинций в столицу на каждый значимый день. Поэтому надо быть начеку — среди грубых рук, перепачканных мукой, жиром, животной кровью или просто въевшейся грязью от ежедневной тяжелой работы, сновало множество ловких и цепких ручонок. И хотя то тут, то там в толпе раздавались крики пойманных воришек, и расправа с ними случалась быстрая и жестокая — это не портило общую атмосферу торжества и не снижало количество желающих поживиться чужими деньгами или продуктами.
Проходя мимо украшенных дверей харчевни толстяка Лу, Дун Ли недоуменно пожал плечами. Непонятно, отчего Орхидея наотрез отказалась встретиться тут. Все в окрестных кварталах знают — старина Лу готовит отменно. Но не спорить же о месте свидания с той, от одного взгляда на которую обмирает сердце и кружится от счастья голова.
Парень вздохнул. Знать бы, что происходит в прелестной головке Орхидеи, волнуется ли ее сердце?.. Ждет ли красавица каждой новой встречи так же горячо, как Дун Ли… Он и сам не понимал, почему маньчжурка проявляла к нему благосклонность и не отказывала ему в скоротечных свиданиях — пусть всегда на виду, в людных местах, где и подумать нельзя о том, чтобы прикоснуться хотя бы к рукаву ее халата…
Ради любимой он был готов на всё. Даже на убийство, как понял недавно, стоя перед поверженным стариком в его темной лавке. Дун Ли поежился, вспомнив, с каким хладнокровием он истязал свою жертву — в ту ночь будто дьявол заморозил его душу…
Нервным шагом пройдя мимо заведения толстого Лу, парень направился в сторону рынка. Когда-то он бродил по нему, мучимый сосущим голодом, без единой монетки, грязный и в жалких лохмотьях. Теперь он другой человек. На теле простой, но добротный синий халат с подкладкой, а на ногах удобные башмаки. Голова спереди гладко выбрита, косица аккуратная и длинная. С ладоней давно исчезли мозоли, пальцы его чисты — ведь работа в чайной лавке требует опрятности. На поясе кошелек, не тугой, но и не пустой вовсе. Если бы не шрам на лбу, того и гляди сошел бы нынешний Дун Ли за молодого учителя. И больше нет нужды спешить к куче отходов на задворках рынка, чтобы опередить других оборванцев, выбирая хоть что-то пригодное для еды. Не надо, как раньше, высматривать голодным взором — что бы такое стянуть с прилавка зазевавшегося торгаша. Правда, на днях ему пришлось не просто украсть, а ограбить, да еще и пытать… Но молодому человеку необходимо проявлять внимание к девушке дорогими подарками, а тот хрыч был бездетным и одиноким. О причиненных старику мучениях Дун Ли вообще старался забыть поскорее, искренне веря, что временное помешательство случилось из-за козней дьявола.
Возле рынка, на пересечении Кривого и Цветочного переулков, находилось заведение, где назначила ему встречу Орхидея. Дун Ли огляделся, желая убедиться, что ничего не спутал — пропустить из-за оплошности сегодняшнее свидание казалось ему страшнее смерти. Все верно — угловой серый дом с деревянной надстройкой. Неподалеку от дверей видна кухня, в облаках пара мелькал силуэт повара. Самое главное — Дун Ли мог прочитать вывеску: