Орхидея вспомнила, как не раз с отцом исполняла эту сценку перед матерью и младшими детьми. Перед глазами возникли родные лица — улыбки, блеск глаз… До мельчайших деталей представился интерьер гостиной, и даже стал будто слышен шелест листвы многолетних деревьев в их роскошном саду…
Девушка непроизвольно поднесла руку к груди и прижала спрятанный под одеждой талисман покрепче к телу. Если бы не забота Крокодила, быть может, сердце разорвалось бы от тоски…
— Кто же там такой старательный и мелодичный? — неожиданно раздался слабый голос Сяньфэна за ее спиной. — До твоего мастерства этому голосу далеко, конечно. Но усердие всегда похвально. Позови певицу сюда, я хочу взглянуть на нее.
Орхидея поспешно вернулась к кровати и села на ее краешек, взяв императора за руку.
— Уже близок час заката, ваше величество!.. — огорченно произнесла она. — Как бы я желала, чтобы вы остались со мной до утра… Но негоже лишний раз давать вашим сановникам основания для их глупых утверждений, будто я ворожбой отвлекаю вас от государственных дел и от супруги. Стоит пойти такой молве снова, и как тогда я предстану перед императрицей, какими глазами посмотрю на нее?
— Разноцветными… — вяло улыбнулся Сяньфэн. — Колдовскими, как уверяют министры…
Дымка опиумного дурмана еще колыхалась в его взгляде. Однако он послушно приподнял голову с подушки и указал на свой халат.
Орхидея почтительно подала господину одежду. Помогая ему облачиться, она ласково, но настойчиво продолжала:
— Вам необходимо покинуть Тень платанов до наступления темноты. Ведь ваша супруга ждет вас. А каких-то певичек или даже просто птичек в нашем саду вы сможете послушать в любое время, когда важные дела не требуют вашего участия.
Сяньфэн неохотно кивал, внимая доводам своей фаворитки.
— Пожалуй, в твоих словах есть здравый смысл, — рассеянно сказал он. — На некоторое время мне придется прекратить визиты…
Увидев, что лицо наложницы приняло встревоженное выражение, император поспешил успокоить любимицу:
— Это никак не связано с тобой. Разных дел действительно скопилось много. Но будь готова к вызову. Ведь пока твой живот не вырос, у нас есть время…
Сяньфэн с нежностью посмотрел на Орхидею, ласково провел ладонью по ее стану и вызвал главноуправляющего евнуха, приказав тому привести пару слуг. Император чувствовал себя слишком утомленным, чтобы самостоятельно добраться до ожидавшего его паланкина.
Едва Сын Неба отбыл, как и пение в саду тут же смолкло.
Орхидея ощутила себя не менее уставшей, чем покинувший ее спальню Десятитысячелетний господин. Изображение пылкой страсти, приготовление трубок, разговоры о государственных делах — это было уже привычно и не слишком трудно, но появление новых проблем серьезно осложняло положение. Одна лишь задача достоверно разыгрывать роль беременной отнимала много сил. Она давно уже поняла, что зачать от Сяньфэна не удастся — семя Дракона было пустым. Орхидея сначала даже предположила, что надышалась парами во время изготовления «благовоний» для императрицы и сама обрела бесплодность, но Ли Ляньин заверил, что такого быть не может…
А тут еще новая напасть — эта навязчивая китаянка Ласточка, похоже, не так проста, какой поначалу казалась. Правильно посчитав, что довольно скоро интимные встречи императора и Орхидеи прекратятся, она решила попытать счастья и занять освобождающееся место.
Поразмыслив, наложница хлопнула в ладоши, и тот час на ее зов явился верный Ли Ляньин.
— У госпожи был нелегкий день? — скорее утвердительно заявил, чем спросил сообразительный евнух. — Легкий массаж способен вернуть в тело бодрость. Не желаете ли?
Орхидея, сидя на краешке кровати, молча кивнула и откинулась на постели, опираясь на локти. Ее вытянутые босые ноги покоились на полу. Евнух встал перед ней на колени и осторожно взял в руки прохладную ступню Мягкими нажимами прошелся по внешнему краю, аккуратно, но настойчиво поглаживая, придавливая, прощупывая каждую косточку. Разглядывая, как Ли Ляньин выполняет массаж, Орхидея принялась шевелить пальчиками ног — сгибала и разгибала, разводила, словно крохотный веер, и крепко сжимала, стремясь ухватить пальцы слуги. Тот невозмутимо продолжал свою работу, но от внимательного взора наложницы не утаились мимолетное движение его губ и взгляд. Ли Ляньин сдерживал улыбку, считая игривость хозяйки высшим проявлением ее расположения. Вместе с увесистым мешочком серебра, полученного им от Орхидеи на днях, благосклонность ее была воистину бесценной. Из глаз евнуха лучились обожание и собачья преданность.
— Скажи мне, могут ли такое проделывать китаянки? — Орхидея выдернула ступню из рук слуги и повертела перед его носом, растопыривая миниатюрные пальчики. — И правда ли, что они считают нас, маньчжурок, большеногими образинами?
— Ваши стопы прекрасны, почтенная, — склонив голову, ответил Ли Ляньин. — Главное их достоинство в том, что вы можете явить их мужчине обнаженными. Китаянки лишены такой свободы, как вы знаете. Даже в любовной игре их ноги должны быть прикрыты чулками. Мужчинам не рекомендуется видеть такие стопы без бинтов… И конечно, о свободе движений такой женщины речи быть не может.
— Что случится, если их ноги лишатся покровов? — заинтересованно спросила Орхидея.
Ли Ляньин пожал плечами:
— В спальне это может произойти, только если между мужчиной и женщиной существуют глубокие отношения. Если мужчина настаивает на праве взглянуть на неприкрытые тканью и обувью ножки, а дама ему уступает и показывает, это означает, что степень их близости невероятно высока. Ходить же без повязок не только крайне трудно, но и мучительно больно.
Евнух снова завладел ногой госпожи и скручивающими движениями принялся разминать, внимательно наблюдая за реакцией, чтобы не причинить боли. Но лицо Орхидеи оставалось бесстрастным.
— Завтра вы будете нужны мне для важного дела, — проронила она и вытянула вторую ногу. — Вам понадобится помощь пары человек. Захватите с собой тех, кому доверяете. И пусть они принесут моток прочной веревки, а также несколько крепких бамбуковых палок.
Ли Ляньин очередным поклоном выразил послушание.
…Раннее утро, солнечное и прохладное, полное запахов осенних цветов, ударило в окно, едва Орхидея открыла его. Поежившись и вдохнув полной грудью бодрящей свежести, наложница позволила служанкам себя умыть, одеть и причесать. Облаченная в пурпурный халат и расшитую жемчугом красную безрукавку, она с аппетитом позавтракала. По заведенному ей правилу, каждый день подавались новые блюда, и ни одно не должно было повторяться в течение месяца.
Закусив приготовленными на пару пирожками, императорская фаворитка пожелала провести чаепитие на воздухе и приказала вынести кресло со столиком к берегу пруда.
Прислуге пришлось открыть обе створки дверей, чтобы исполнить повеление. Орхидея бросила взгляд в проем и заметила стоявшего неподалеку от крыльца Ли Ляньина в сопровождении двух молодых евнухов. За спиной одного из них висела холщовая торба, из горловины которой торчало несколько палок разной толщины.
Оглядев в зеркало свою сложную высокую прическу — Сын Неба называл ее «облако волос», — Орхидея осталась недовольна нефритовой заколкой в виде бабочки.
— Посмотрите сами, — вежливо обратилась она к одной из служанок. — Она слишком зеленая, этот цвет совершенно не подходит к сегодняшней одежде. Безобразное сочетание. Принесите что-нибудь другое!
Переведя взгляд на другую девушку, Орхидея дружелюбно улыбнулась и попросила:
— Прошу вас отправиться к дому сестрицы Ласточки и передать от меня приглашение на чай.
Еще около получаса любимая наложница императора придирчиво выбирала заколку, то и дело посылая за новой коробочкой — их на полках в ее комнате скопилось уже немало. Во время примерок она время от времени бросала взгляд во двор. Через распахнутые створки ажурных ворот виднелся краешек пруда, на берегу которого светлым пятном выделялась Ласточка, облаченная в лазоревый халат. Китаянка томилась, ожидая появления пригласившей ее Орхидеи. За прошедшие месяцы она весьма похорошела — несчастное выражение исчезло с ее милого личика, глаза и нос больше не опухали от слез, кожа сияла белизной. Даже с большого расстояния можно было заметить красные расшитые туфельки на ее крохотных ножках.