Аэнарион стоял и смотрел. Даже эльфы, попавшие под влияние новорожденного Вихря, старели. Он махнул рукой уцелевшим, призывая бежать, и те повиновались.
Аэнарион понимал, что умирает от ран и яда, горящего в его венах. Понимал, что должен уйти, вернуть меч туда, откуда забрал его. Нельзя рисковать, нельзя допустить, чтобы клинок попал в чьи-то чужие руки. Только не так близко к центру Вихря, только не там, где его может найти какой-нибудь демон или иное порождение зла. Теперь эльф знал, почему боги не желали, чтобы кто-либо владел этим оружием.
Он посмотрел на тело Индраугнира.
— Жаль, что ты не можешь помочь мне сейчас, старый друг.
Один гигантский глаз приоткрылся, и дракон попытался взреветь, но из горла его вырвалось лишь глухое шипение. С огромным трудом дракон поднялся на подгибающихся лапах и замер, покачиваясь и обливаясь кровью.
— Еще один, последний полет, — пробормотал Аэнарион, и дракон кивнул, словно соглашаясь. — Мы отнесем меч назад на Оскверненный остров и всадим его в алтарь так глубоко, что никто и никогда больше не извлечет его вновь.
Аэнарион тяжело вскарабкался в седло умирающего дракона, пристегнулся и в последний раз окинул взглядом оставляемое побоище. Везде струилась странная магия. В развалинах храма мелькали зыбкие силуэты призраков, складывающих какой-то немыслимый мистический узор, выполняющих обряды своего непостижимого ритуала. Эльф натянул поводья, и дракон, поднявшись в небеса, прошел сквозь клубящиеся тучи и устремился к солнцу.
Ветра магии стонали под крыльями Индраугнира, уносящего своего умирающего всадника в легенду.
Н’Кари, хранитель секретов, следил из новорожденного Вихря за отлетом Аэнариона. Демону повезло, что он выжил, и он понимал это. Оружие, которым владел Король-Феникс, могуществом превосходило даже воображение демонов.
Никогда еще за всю бесконечность своего существования Н’Кари не испытывал ничего подобного. Он уменьшился до крошечного комочка сущности, немногим больше червяка или человечка, едва осознающего собственное существование. Ему едва удалось спастись от Аэнариона, бросившись в ревущие потоки энергий, вызванные эльфийскими архимагами, и укрыться там. Теперь он стал лишь тенью себя прежнего. Меч неимоверно ослабил его — не вполне понятным демону образом.
И все-таки ему удалось спастись, а силы — как обычно — вырастут снова.
Он страстно пожелал оказаться в другом месте, окунуться в великое Царство Хаоса, погрузиться в вечно обновляющуюся энергию. Но ничего не произошло. Он не мог отсюда сбежать.
Гнев и еще что-то, не поддающееся определению, заполнили его разум. Возможно, это был страх. Он застрял в громадном заклятье, созданном эльфами. И оно не давало ему покинуть этот мир и вернуться домой.
Даже сейчас смутный инстинкт самосохранения велел ему не дергаться. Ничего не делать, копить силы. Его обступали существа, обладающие колоссальной властью, призраки архимагов, отдавших свои жизни ради заклятья. Они и сейчас продолжали плести его.
Стычка с Аэнарионом настолько ослабила демона, что у него не было бы шанса, обрати на него внимание кто-то из этих кошмарных призраков — на него и на ту крохотную брешь в огромной матрице заклинаний, которую он занимал. Сейчас они могли раздавить его малейшим усилием воли.
Н’Кари было больно и унизительно осознавать свое положение, но он так давно не испытывал подобных ощущений, что намеревался извлечь из них максимум удовольствия.
Теперь ему нужен был план, способ вырваться из этого гигантского капкана так, чтобы призраки не заметили. Придется томиться тут, беречь силы, ждать, когда они восстановятся и он снова станет собой.
Демон не сомневался, что это возможно, что когда-нибудь он выберется отсюда. Он же демон. Время мало что значит для него, даже столь странно измененное, как в этом Вихре. Пока Н’Кари будет осторожен, пока не привлечет к себе внимание, он будет жить — и придумает, как ему освободиться.
И тогда сполна насладится другим ощущением — жаждой отомстить Аэнариону и всему его роду.
ГЛАВА 1
Многих удивляет, что Аэнариону никто не сообщил, что Морелион и Иврейн, его дети от Вечной Королевы, выжили. Знай он об этом — быть может, изменился бы весь ход эльфийской истории. Возможно, он никогда бы не отправился на Оскверненный остров и не забрал бы меч Кхаина. Никогда не встретил бы Морати. Малекит, возможно, и не родился бы.
Но подобные рассуждения бессмысленны. То, что случилось, — случилось. Меч был извлечен из алтаря. Эльфы Нагарита последовали за Аэнарионом на гибель и проклятье. И мир был спасен.