— Так, может, было бы полезней, сын мой, подождать и разглядеть получше? Тогда ты, возможно, рассказал бы мне больше о том, кто эти незнакомцы и какова их цель.
Ну вот и опять Тирион не мог не почувствовать, что каким-то образом разочаровал своего мягкого ученого отца. Слишком уж Тирион был шумным, слишком активным. Не то что Теклис.
Отец улыбнулся ему:
— В следующий раз, Тирион. В следующий раз ты сделаешь лучше.
— Да, отец.
— К счастью, у меня тут есть подзорная труба, она позволит раздобыть информацию, которую ты упустил, несмотря на то что твои молодые глаза гораздо острее моих. Теперь беги, расскажи брату. Вижу, тебе не терпится поделиться с ним новостями.
Теклис лежал на огромной кровати с балдахином, под грудой ветхих, латаных-перелатаных одеял. Царящий в комнате полумрак не позволял разглядеть, насколько изъеден молью полог кровати и какой старой, шаткой мебелью обставлена спальня.
Теклис громко закашлялся — с таким скрежетом, что казалось, будто кости у него в груди сломались и теперь трутся друг о друга. Скрючившись в клубке одеял, он смотрел на брата снизу вверх горящими от лихорадки глазами. Тирион невольно подумал, не собирается ли Теклис на этот раз и вправду умереть, не станет ли эта болезнь для него последней. Брат был очень слаб сейчас, немощен, полон боли и отчаяния.
В голову Тириона пришла эгоистичная мысль: а что будет потом с ним? Он ведь чувствует эхо боли и слабости брата. Что случится, когда Теклис отправится в темное путешествие? Неужели умрет и он, Тирион?
— Что привело тебя сюда, брат? Еще светло. Время чтения не пришло.
Тирион виновато покосился на копию «Сказок Каледорской эпохи» Мадериона, лежащую на хромом столике у кровати, и шагнул к окну. Тяжелая портьера пахла затхлостью. Холодный воздух посвистывал в щелях ставен, несмотря на то что он сам лично затыкал дырки полосками мешковины. Нигде на этой старой вилле Теклис не мог спастись от холода, который, будто пиявка, высасывал из него жизненные силы.
— У нас гости, — сказал Тирион. Огонек интереса вспыхнул в глазах Теклиса, сделав его на миг чуть менее апатичным, чем обычно.
— Кто?
Тон брата сухим эхом повторил отцовский, как и сам вопрос. Тирион даже поразился сходству. Несмотря на свою слабость, Теклис был настоящим сыном их отца — в том смысле, в котором Тирион никогда не чувствовал себя таковым.
— Не знаю, — вынужденно признался он. — Я поторопился и не рассмотрел геральдические символы на их знаменах. Просто побежал к вам с новостями.
Голос его звучал угрюмо, хотя Тирион и понимал, что брат не заслужил подобного отношения.
— И отец опять учинил дознание, полагаю, — заметил Теклис и скорчился в очередном жутком приступе кашля. Не стоило ему смеяться, в его-то положении.
— Он заставляет меня чувствовать себя глупо, — сознался Тирион. — Вы заставляете меня чувствовать себя глупо.
— Ты не глуп, брат. Ты просто не такой, как он. Твои мысли бегут иными путями. Ты интересуешься другими вещами. — Теклис пытался быть добрым, но в голосе его звучало явное удовлетворение. Близнец всегда осознавал свою физическую неполноценность — и уравновешивал ее интеллектуальным превосходством. Обычно это не беспокоило Тириона, но сегодня он чувствовал себя незащищенным, выбитым из колеи. Так что вывести его из равновесия ничего не стоило. — Тебя занимают сражения и оружие.
Тон брата ясно говорил о том, насколько неважными считает он подобные вещи в великой картине мира.
— Один из всадников точно воин. У него копье, и доспехи сияют ярче солнца.
Не сразу Тирион понял, что последнюю деталь он не выдумал, а это действительно так и было. Он заметил больше, чем считал. Жаль, что отец не поинтересовался данной подробностью.
— А что насчет остальных? — спросил Теклис. — Сколько их там?
— Десять с копьями. И один без.
— И кто бы это мог быть?
— Не знаю, помещик, возможно, или слуга.
— Или маг?
— Зачем магу ехать сюда?
— Наш отец — чародей и ученый. Возможно, маг хочет проконсультироваться с ним, а воины — его телохранители.
Тирион видел, что Теклис поворачивает события в соответствии с собственными интересами и фантазиями. Ему хотелось, чтобы один из всадников был ученым, а прочие, воины, находились в подчиненном положении. Это уязвляло. Следовало что-то сказать по этому поводу, но Тирион никак не мог придумать, что именно, и тут Теклис рассмеялся.
— А мы настоящие сельские мыши, а? Сидим в своих комнатах, обсуждая чужаков, которые могут заглянуть, а могут и не заглянуть к нам. Читаем о великих сражениях Каледорского века, но какие-то всадники в поисках ночлега становятся для нас источником страшного волнения.