Не скоро еще маг почувствовал себя прежним. Учиненная им грандиозная бойня ужасала и потрясала разом. Впервые он нырнул в столь темные глубины своей души, осознал чудовищный потенциал собственной мерзости, пугающей и ненавистной… но и завораживающей своими возможностями.
Наслаждение, которое Теклис получил от избиения сородичей-эльфов, оказалось куда острее всего, что он ощущал, расправляясь с другими противниками. Оказывается, в нем всегда скрывались кошмарные способности ко злу. Он начал понимать, отчего темные эльфы получают такое удовольствие, пытая врагов. Так они утверждают свою личную власть во вселенной, не обращающей на них внимания. В этот момент Теклис по-настоящему поразился, открыв для себя, что похож на отродье Наггарота куда больше, чем ему хотелось бы признавать.
Он посмотрел на свои руки и обнаружил, что они трясутся. Во рту пересохло, сердце неистово колотилось. Наверное, сейчас маг переступил некую личную черту, оказавшись на пути, который приведет туда, где ему может не понравиться… Но уверенность в том, что таково его предназначение, не оставляла Теклиса. Он уже подозревал, что найдет на этой войне тигель, в котором его переплавят в нечто совсем иное, чем та личность, которой чародей еще недавно себя считал.
Он начал понимать брата гораздо лучше прежнего. Возможно, именно так чувствовал себя Тирион, стоя в одиночестве на поле боя среди поверженных врагов.
Теклис убил всех друкайских колдунов — и радовался этому. Он доказал свое превосходство. Не он начал бой, но он его завершил. Только что это за влага бежит по его щекам? Заклятья как будто должны защищать глаза от ветра…
ГЛАВА 13
Теклис хромал по лесу, держа на восток, к Вечному Потоку. Шел он так уже несколько дней. Весело пели над головой птицы, а чародею хотелось испепелить их магией — только потому, что ему-то было совсем не весело.
Только теперь он по-настоящему понял, что давал ему пегас. Теклис мог бы сейчас стремительно нестись над этими густыми чащобами, за день покрывая расстояние, пройти которое можно только за месяц, а проскакать — за неделю. Пегасу не нужны ни ориентиры, ни дороги. А сейчас маг вынужден тащиться на своих двоих, причем получается у него это даже медленнее, чем у большинства эльфов, — из-за хромоты и общей слабости. И лишь сейчас он оценил реальные размеры леса, в котором застрял. Леса, площадью превосходящего многие страны.
Даже в Боевой Короне Сафери он ощущал себя увязшим в дремучем мире, где невозможно разглядеть приближающуюся опасность. Лес ограничивал поле зрения, гигантские деревья и густые заросли мешали обзору.
Там может быть кто угодно: подкрадываться к нему, целиться в него из лука, заносить копье, а Теклис ничего и не узнает, пока не станет слишком поздно. Магия кое-как защищает — чары против стрел и метательного оружия отразят нападение, но нервничать он от этого не переставал. Теклис не привык путешествовать пешком по такой глуши.
Он думал, что Авелорн будет похож на леса Сафери, но это оказалось не так. Присутствие чародеев цивилизовало ту местность: дороги там охраняли защитные заклятья; темные и дикие существа избегали троп, овеянных магией. Здесь — совсем иной случай. В подлеске шныряли огромные хищные кошки. Теклис слышал, как они бродят в ночи. Иногда в зарослях сверкали их глаза, отражая свет его костра. Они следили за ним.
Да разве только в зверях дело? В деревьях он ощущал присутствие клочьев старой темной магии. Местами протухшей, причем еще во времена Аэнариона. Но иногда Теклис чувствовал могучий злой разум, поджидающий беспечных прохожих, чтобы затащить их в магическую паутину.
Иногда он натыкался на свидетельства войны. Проходил мимо валяющихся на земле тел. Иногда трупы носили следы пыток и принадлежали эльфам Авелорна. Очевидно, друкаи с большим удовольствием убивали каждого встречного.
Это не имело смысла. Друкаи ведь работорговцы. Пленные для них — богатство. Значит, они что-то искали и пытали противников, добывая информацию. Теклису оставалось лишь надеяться, что темные эльфы просто стремились найти тех, кто оказывал им сопротивление.
Однако не все убитые были высшими эльфами. Иногда Теклис набредал на места засады — там уроженцы Авелорна караулили друкаев и, похоже, заставали их врасплох. Утыканные стрелами трупы порой оставляли прибитыми к деревьям — в качестве предостережения. В идущей тут войне не было ни чести, ни благородства, только жестокость и свирепость. В ней выплескивалась издревле копившаяся у обеих сторон ненависть.