— Мутантов, страшную смесь всевозможных зверей — так, по крайней мере, уверяли меня охотники.
— Ты огорошил меня, привратник. Я явился сюда, ожидая встретить хлипеньких, от всего оберегаемых, заучившихся князей, каким был некогда их отец, а не того, кто столь небрежно говорит об убийстве.
— Это плохо? — спросил Тирион, отлично осознающий, что отец считает его грубым, жестоким и неуправляемым. Его поведение часто приводило отца в замешательство.
— Только не в мире, где мы живем, — сказал Корхиен.
Тирион вздохнул с облегчением. Он уже открыл для себя, что мнение Корхиена весьма важно для него, и чувствовал, что воин-великан способен научить его тому, что нужно именно ему, а не только отцу и Теклису. Он давно уже превзошел местных охотников в умении обращаться с копьем и луком.
— Ты сказал, что собираешься учить меня пользоваться мечом.
— И я эльф слова, — согласился Корхиен. — Я думал, что начинать учить сына твоего отца придется, показывая, за какой конец держать оружие, и рассказывая, какие части для чего предназначены, но, подозреваю, в твоем случае это излишне. Так что перейдем к практике.
— Деревянные мечи? — Тирион ощутил разочарование.
— Каждому приходится с чего-то начинать, даже тебе, привратничек. Есть у тебя тут что-то подобное?
— В конюшне, на стойке.
— Как характерно… для твоего отца, в смысле… держать их там.
Тирион рассмеялся от того, сколь точно слова Корхиена соответствуют истине, и отправился за «пособием». Деревянные мечи больше походили на дубинки, чем на настоящие клинки. У них, правда, имелись крестообразные рукояти, но роль лезвий выполняли скругленные палки.
Корхиен критически покачал «мечи», взвешивая их, сказал:
— Что ж, сойдет для начала. — И, протянув «оружие» Тириону, отсалютовал ему. Тирион невольно повторил жест. Теперь пришел черед Корхиена смеяться.
— Я что-то не так сделал? — вспыхнув, спросил мальчик.
— Нет, привратничек, ничего такого.
— Тогда почему ты смеешься?
— Потому что все, что ты делаешь, если это связано с боем, ты делаешь отлично.
Он встал в защитную стойку, и Тирион зеркалом повторил ее.
— Попробуй ударить меня, — предложил Корхиен.
Тирион, не дожидаясь иных указаний, ринулся вперед. Воин парировал его удар, но ответного не нанес. Тирион продолжил атаковать, делая выпады и финты. Сперва он не слишком старался, опасаясь случайно поранить Корхиена, как бывало с Теклисом и местными охотниками, когда мальчик пытался сам овладеть деревянными мечами. Однако вскоре он осознал, что Корхиен отбивается без труда, и поднажал, ускоряясь, вкладывая в удары больше силы и точности.
— Наверняка ты способен на большее, привратничек, — поддразнил его Корхиен.
— Наверняка, — буркнул Тирион, не позволив себя спровоцировать.
Он продолжал атаковать, ища слабые точки в обороне Корхиена, участки, где тот медлил с защитой, где чуть отставал с ответом, — и, к своему удивлению, не находил. Он продолжал наступать, Корхиен продолжал парировать — и вдруг меч вылетел у мальчишки из рук. Мгновенно воспроизведя в памяти этот момент, Тирион увидел, какой трюк использовал Корхиен, и поразился, что сам не подумал о таком.
— Довольно стыдно, — пробормотал Тирион.
— Отчего? — поинтересовался Корхиен.
— Оттого, что ты так легко разоружил меня, а я до тебя даже не дотронулся.
— Поверь, привратничек, ты действовал не так уж плохо. Я знаю эльфов со столетним опытом, которые дерутся хуже, чем ты в свой первый раз.
— Мой отец, например, — кисло уточнил Тирион.
— Нет. Эти эльфы прикончили бы твоего отца первым же ударом.
Тирион вздрогнул от одного лишь упоминания о том, что кто-то может убить его отца. Ему сделалось очень неуютно, и это, похоже, отразилось на лице мальчика.
— Есть кое-что, что тебе нужно знать, привратничек. Любой, с кем ты сражаешься, — чей-то отец или чья-то мать, сын или дочь, брат или сестра. Вот почему убивать так трудно. Вот почему некоторые эльфы, такие как твой отец, к его чести, так этому и не научились.
— Почему ты сказал «к его чести»? — спросил Тирион.
— Потому что потеря любой эльфийской жизни прискорбна.
— Даже темных эльфов?
Не сумев произнести этого вслух, Корхиен все же кивнул.
— Не так уж много эльфов осталось в мире, привратничек. Гибель любого из нас — тяжкая утрата для всего народа.
— Жаль, что приспешники Малекита не считают так же.
— Кто сказал, что не считают? Мы все по-прежнему родичи, даже после стольких веков Раскола.
— Может, кто-то должен им об этом сказать?