— Это Боевая Корона Сафери, которую с незапамятных времен носили защитники магических владений, — объяснил Теклис.
— Она как раз твоего размера, к тому же скрывает твой заостренный череп, так что вещь определенно полезная.
— Ты вроде и не удивлен, что я нашел тебя.
— У тебя привычка появляться тогда, когда меньше всего ожидаешь.
— Кстати, как ты нашел нас? — спросила Алариэль.
— Это было нелегко.
— Не спрашивай его, — встрял Тирион. — Он чародей. Напустит на себя загадочный вид и заведет речь о прорицаниях и ветрах магии.
— Честно говоря, я шел по следу из трупов, который ты оставил по всему Авелорну, — сказал Теклис. Но Тирион уже снова спал. — Что ж, зато за мной осталось последнее слово, — пробормотал маг. — Такое случается довольно редко.
— Это ведь действительно Боевая Корона, не так ли? — спросила Алариэль.
— Удивлен, что ты узнала ее. Она не покидала Башню много веков. Большинство считают ее легендой.
— Она узнала, — подчеркнула Алариэль. — Она видела ее много раз. Ее всегда носили герои.
— Боюсь, только не сейчас, — сказал Теклис. — Они сделали ошибку, отдав ее мне.
— Не думаю.
— Ну, еще увидим. — Теклис покраснел. — А что это у тебя за посох?
— Лунный Посох Лилеат. Я достала его из тайника во дворце Зимнего Леса.
— Жаль, что у меня его не было, когда я дрался с Н’Кари. Это мощный магический усилитель. Не возражаешь, если я взгляну?
Алариэль протянула ему посох, и тот лег в руку Теклиса, как влитой. Чародей внимательно осмотрел работу древних мастеров и руны, начертанные на древке. Сила текла в посохе, сила окружала его, и Теклис инстинктивно понял, как пользоваться бесценным артефактом. С большой неохотой он вернул Лунный Посох Алариэли.
— Дивная вещица.
— Да, — кивнула девушка. — Хотя у меня так и не получилось заставить его работать.
— Посох предназначен для определенных видов магии.
— На нем благословение Лунной Богини, так что ничего удивительного. Она — покровительница чаротворцев.
— Понятно. — Теклис снова сел у костра. Он начинал беспокоиться. Не очень-то приятно застрять на одном месте, когда повсюду вокруг бродят армии друкаев. Алариэль задумчиво смотрела на него сквозь огонь.
Теклис изучал цепи, сковывавшие недавно хранителя секретов. Мощный древний артефакт создавали при помощи сложной зловещей магии. Кандалы все еще полнились силой. В них ощущалось присутствие, связанное не только с демоном.
Чародей предельно сконцентрировался, проникнув магическим зрением за пределы мира теней и света, туда, где есть лишь потоки магии. Он увидел мерцание душ тех, кто был рядом, и необъятную, глубоко скрытую в Алариэли силу. Увидел завихрения магии, исчезающей в цепях, чтобы перетечь куда-то еще. Теклис потянулся заклятьем пророчества, коснулся этих вихревых течений, и вдруг — молниеносно, словно произошло замыкание, — установился шокирующий контакт.
Он оказался совсем в другом месте, в земле холодных серых небес, льда и огня, где ползут с севера ледники, а бурлящие лавой ямы выплевывают раскаленные камни. Перед ним стояла громадная бронированная фигура. Холодные, жестокие глаза остановились на Теклисе, и тот сразу понял, кто перед ним. Он совершил ошибку. Цепи все еще были соединены с тем, кто подчинил Н’Кари, — с Королем-Колдуном Наггарота.
Малекит смотрел на него, и Теклис чувствовал, что его оценивает существо старше самих королевств, лишь немногим уступающее богу. Малекит, сын Аэнариона. Он был одним из старейших разумных существ на планете и, быть может, самым могущественным. Одно лишь присутствие Короля-Колдуна заставляло Теклиса чувствовать свою полную ничтожность.
Он заставил себя встретиться с Малекитом взглядом — и улыбнулся.
Глаза Короля-Колдуна удивили его. В них были печаль и одиночество, потрясшие Теклиса, смешанные с поразительной, ненасытной жаждой властвовать и черной, злой мудростью. Но сильнее всего ощущалась гордыня — гордыня того, кто стремился уподобиться живому богу и не смог признать своей неудачи, кто был взвешен и найден легким. Малекит — титан, однажды бросивший вызов воле богов и не повинующийся им до сих пор, осознавая при этом, что борьба безнадежна.
Теклис ожидал ощутить ненависть и страх. И не думал, что почувствует жалость.
— Ты похож на него, — произнес Малекит голосом, подобным удару бронзового гонга где-то глубоко под землей. В голосе этом звучали сила и уверенность, приобретенные за тысячи лет проговаривания поглощенных временем заклинаний и выкрикивания команд на полях давно забытых боев. В голосе этом звенели злоба, ненависть и еще что-то, не сразу опознанное Теклисом. Одинокость.