— Настой земляной груши. Я вплела в него несколько заклинаний.
Теклис с сомнением посмотрел на снадобье.
— И как оно действует?
— Оно поможет твоему телу сопротивляться свирепствующей в нем сейчас инфекции.
— Это делает и отцовское лекарство.
— Лекарство твоего отца этого не делает. Оно успокаивает нервную систему и немного повышает выносливость организма. Еще облегчает дыхание и, снимая напряжение с легких, помогает телу бороться с болезнью. Но больше оно не делает ничего.
— Ты утверждаешь, что разбираешься в подобных вещах лучше, чем мой отец?
Теклис понимал, что просто оттягивает момент, когда ему все же придется выпить настой, — и не потому, что опасался быть отравленным, а потому, что боялся разочарования. Что если снадобье не подействует? Он ведь так надеется…
— Не хочется разрушать твои детские иллюзии, но твой отец — механик, а не алхимик. Он многое знает о создании и починке оружия и доспехов, но сравнительно мало — о лекарственных растениях.
— А ты, конечно же, знаешь о них все. — Теклис вложил в свои слова весь имеющийся в его распоряжении сарказм.
— Вообще-то да. По крайней мере, я знаю больше, чем твой отец, и определенно больше, чем ты. И я что-то не заметила в вашей библиотеке никаких трудов по травоведению или передовой алхимии.
— Придется поверить тебе на слово.
— Советую так и сделать, если ты хочешь поправиться.
Теклис поморщился. Он не любил, когда ему говорили, что он должен что-то сделать, ему сразу хотелось взбунтоваться.
— В чем дело, князь Теклис? Ты боишься, что я собираюсь тебя отравить?
Теклис уставился на нее:
— А мне нужно бояться?
— Что именно ты хочешь этим сказать?
— Что именно ты делаешь здесь вместе со всеми этими солдатами и твоим чрезмерно мускулистым любовником?
Леди Малена чуть наклонила голову и пристально посмотрела на мальчика. Он не отвел взгляда, и они довольно долго молча глядели друг другу в глаза. Потом легкая, понимающая улыбка коснулась губ женщины:
— Ты ревнуешь?
Теклис вспыхнул, раздосадованный отчасти тем, что и сам не осознавал этого, пока она не спросила. Он понимал, как нелепо выглядит в ее глазах, — а больше всего на свете ему не нравилось выглядеть нелепо.
— Ответь на мой вопрос, пожалуйста.
Голос его прозвучал неожиданно умоляюще. Обычно Теклис лучше контролировал свои эмоции.
— Я приехала забрать вас в Лотерн.
— Зачем?
— Чтобы представить Королю-Фениксу, а затем, по всей вероятности, жрецам Азуриана.
— Зачем?
— Чтобы вас изучили и сочли не тронутыми проклятьем Аэнариона.
— А если меня сочтут затронутым?
— Ты беспокоишься, что в тебе могут обнаружить проклятье?
Она присела на кровать рядом с ним, по-прежнему не выпуская из рук склянку.
— А ты бы на моем месте не беспокоилась?
— Полагаю, что беспокоилась бы, князь Теклис, но я не на твоем месте и точно не знаю. Я не потомок Аэнариона.
— Иногда и мне не хочется им быть. Иногда я думаю, что действительно проклят, что я должен быть проклят, раз стал вот таким вот!
— Если твоя болезнь — единственное проявление проклятья, тебе нечего бояться.
— Я боюсь болезни.
— Я имею в виду: нечего бояться нас, Совета магов, личных чародеев Короля-Феникса и жрецов.
— А что если вы увидите причину беспокоиться, услышите эхо судьбы Аэнариона, долетевшее до нас через века? Что случится тогда?
— Не могу сказать наверняка.
— Ну так предположи, не стесняйся.
— Ты очень странный юноша, князь Теклис.
— Не знаю. Мне себя не с кем сравнивать. Только с братом, Тирионом, но сравнения с ним отвратительны.
— Почему? Потому что у тебя нет его здоровья, его обаяния, его красоты?
Это было близко к правде. Слишком близко.
— Пожалуйста, не стоит сдерживаться и щадить мои чувства, — буркнул Теклис.
Малена рассмеялась.
— У тебя свой шарм, ты умен и, кроме того, обладаешь огромным потенциалом в Искусстве. А еще ты гораздо талантливее.
— Моего брата не стоит недооценивать.
— Я и не думала. То, что ты гениален, не делает твоего брата дураком.
— Полагаю, его ты бы тоже сочла гениальным в своем роде.
— Это в каком же?
— Покажи ему что-нибудь, связанное с войной, и он сразу поймет, что к чему, — интуитивно. Сядь с ним за любую игру — и будешь разбита в прах.
— Корхиен сказал, что он… одарен превыше всех прочих молодых воинов, которых ему доводилось встречать. Полагаю, ты окажешься таким же, когда дело дойдет до магии. И не уверена, что это хорошо.