— В последний раз его надевали шесть тысяч лет назад, — пробормотал отец, озабоченно переводя взгляд с Тирион на латы. — Это может быть рискованно…
— Время беспокоиться о риске давно прошло, — сказал Тирион. — Если Малекит своего добьется, мы все умрем здесь. И некоторые — более мучительно, чем другие.
Теклис кивнул. Отец поджал губы:
— Бравада ни к чему, Тирион. Никто не сомневается в твоей храбрости.
— Лично я начинаю сомневаться. Давайте уже начинать, пока я не передумал.
Отец кивнул и принялся по частям снимать доспех со стойки и с почтением раскладывать эти части на земле. Тирион поднял нагрудную пластину, оказавшуюся почему-то гораздо тяжелее, чем он ожидал. Очень холодная, как будто долго пролежала на снегу. Он постучал костяшками по гладкой поверхности, металл отозвался звоном. Тириону вдруг пришло в голову, что последним, кто делал так, был Аэнарион — перед тем как отправиться на Остров Мертвых. Быть может, и Тирион идет сейчас на смерть? Некоторые сочли бы это достойной карой за самонадеянность…
Отец возился с наручами и рукавицами. Теклис помогал закреплять наколенники и поножи. Тирион сунул ноги в латные башмаки. А потом брат водрузил ему на голову шлем, резко ограничивший поле зрения и приглушивший звуки. Действие несло в себе некую завершенность — как будто закрылась дверь. Тирион уже чувствовал силу доспеха — тяжелого, переполненного магией Но было в нем еще что-то… неужели гнев и обида? Возмущение тем, что он дерзнул надеть то, что ему не предназначалось?
— Не самое приятное ощущение, — сказал Тирион.
— А станет еще менее приятным, — пообещал Теклис.
Отец кивнул. Теклис поднял Лунный Посох Лилеат и затянул слова заклинания. Отец присоединился к нему контрапунктом. Маги пели, и Теклис по очереди касался каждой руны на каждой части доспеха своим посохом. Казалось, что энергия перетекает из него в зачарованный металл.
Броня становилась легче — или это Тирион делался сильнее? Но и ощущение чужого присутствия нарастало.
В душе забурлила ярость, появилось дикое желание выскочить из палатки, ринуться навстречу врагам и рубить, колотить, рвать их голыми руками. Никогда еще не вспыхивал в нем такой гнев, но Тирион знал, что он всегда жил в нем, струился в крови древним родовым наследием.
Теклис дотронулся до его рук, и Тирион почувствовал, что может сейчас поднять лошадь. Включились чары на ногах — и ему показалось, что он сумеет бежать без передышки многие мили. Активация шлема обострила все чувства, не только восстановив зрение и слух — еще он обрел ощущение осознания того, что происходит вокруг. Ничего подобного Тирион прежде не испытывал. Чье-то присутствие ощущалось как давление. Если бы Теклис шагнул ему за спину, Тирион знал бы совершенно точно, где находится брат.
Когда Теклис коснулся центра нагрудника, доспех полностью пробудился. На короткий, восторженный миг сила, энергия и еще что-то затопили Тириона, подарив ему неведомую прежде силу и скорость. Ожившие великие чары заняли свои места, защищая его от магии и любого вреда. В этот миг Тирион почувствовал себя богом.
Отец и Теклис отшатнулись от него — с благоговейным страхом на лицах.
— Работает, — сказал Тирион. Голос его гулко громыхнул, и он понял, что на поле боя слова его донесутся до всех воинов, перекрыв любой шум сражения. — Я готов.
Теклис предостерегающе вскинул руку. Князь Аратион обошел вокруг облаченного в доспехи сына, изучая его. Тирион точно знал, когда скрывшийся из виду отец вновь появится в поле его зрения.
— Дело сделано, — подвел итог старый эльф. — Драконий доспех Аэнариона восстановлен. Да помогут нам всем боги.
Никакого ощущения скованности у Тириона не возникало, словно облачился он не в тяжелый металл, а в легкую одежду из тончайшей ткани. Он знал, что может бегать, прыгать, драться совершенно свободно… а именно драться ему и хотелось. Этого требовал от него дух доспехов.
Тирион подавил нарастающий прилив кровожадности. Он не желал становиться чьей-либо пешкой. Он останется самим собой, даже если это и означает, что присутствие в доспехах не будет помогать ему в полную силу.
Гнев медленно утихал. Тирион обнажил Солнцеклык. Клинок полыхал ярче прежнего, как будто доспехи и ему подарили новую силу. Тирион глубоко вздохнул и вскинул над головой горящий меч — под одобрительный рев армии азуров.
— Князь Тирион!
От толпы отделилась группа эльфов. Они вели боевого коня, огромного, каких Тирион никогда еще не видел. Тяжелую броню жеребец нес на себе, будто потник.