Подумав, не стоит ли разбудить Теклиса и сообщить ему о своих планах, он все же отмел эту мысль. Брат наверняка и сам пожелал бы отправиться в «путешествие», что сильно осложнило бы передвижение. Он все расскажет близнецу завтра, когда вернется. А сегодня просто пойдет на разведку. Будут еще другие ночи или даже дни.
Кроме того, ему хотелось сделать это для себя. В одиночку.
Тирион спустился с балкона. Стены тут заросли плющом, но он сомневался, что вьюнки выдержат его вес, так что воспользовался щелями между каменными блоками, а когда до земли оставалось футов десять, просто спрыгнул. Сразу поднявшись, он отряхнулся и, беспечно насвистывая, уверенно зашагал прочь, всем своим видом показывая: то, что он делает, — совершенно нормально.
Впрочем, он все-таки задержался на секунду — осмотреться и собраться с мыслями. Ночью все выглядело иначе, но дворец Изумрудного Моря — массивный, с подсвеченными зеленым башнями — никто ни с чем бы не спутал. Тирион посмотрел на застывшие над гаванью холмы. Там еще горело несколько огней, не очень много. Зная, что то, что он ищет, находится именно там, Тирион двинулся в путь, выбрав тропу, которая вела на холм.
Вскоре улицы стали гораздо тише, он остался на них совсем один. Юноша шел осторожно — инстинкты говорили, что в уединенных местах бывает опасно. Хорошо, что он прихватил с собой меч, перед выходом приторочив клинок за спину. Переместив ножны на пояс, чтобы было удобнее, он потренировался выхватывать оружие и убедился, что в случае чего сумеет обнажить меч с головокружительной скоростью. Тирион просто наслаждался, чувствуя себя героем какой-то истории.
Здания вокруг были старыми и пахли затхлостью. Свет нигде не горел, дома стояли пустые, с заколоченными кое-где окнами. Похоже, в этих местах много лет уже никто не жил — пожалуйста, выбирай, заходи, оставайся.
На миг его и впрямь посетила фантазия: поселиться в одиночестве, как потерпевшему кораблекрушение, в скорлупе одного из этих заброшенных особняков. Тирион улыбнулся, но тут же застыл, потрясенный внезапной мыслью, что во всех этих домах жил когда-то его народ — целые семьи со своими слугами, с близкими и дальними родственниками. А теперь их нет. Впервые он по-настоящему осознал, что эльфы вымирают, исчезают с лица земли и никогда не вернутся. Каждое из этих пустых зданий олицетворяло великое знатное семейство, которого больше не существует.
Как они умерли? Погибли на войне? Или род просто угас, сошел на нет, ведь с каждым веком рождалось все меньше детей, а старики уходили? Или их, невезучих, уносили несчастные случаи, одного за другим, год за годом, столетие за столетием?
На самом деле это, наверное не важно. Простая и грустная правда в том, что их больше нет. Внезапно Тирион всем сердцем, всей душой понял, как не понимал прежде, что имел в виду Корхиен, когда сказал, что жизнь каждого эльфа бесценна. Их осталось так мало, что каждая смерть — очередное маленькое поражение для целого народа, еще одна погасшая свеча в просторных гулких покоях, которые скоро станут темны и пусты.
Эта мысль не то чтобы испугала его, скорее встревожила и опечалила. Тириону даже захотелось махнуть рукой на свою экспедицию и вернуться во дворец. Однако, поступив так он признал бы свое поражение или как минимум недостаток смелости, так что он продолжил взбираться на холм, следуя подсказкам полустершихся воспоминаний раннего-раннего детства, и нашел наконец то, что искал. Ну, по крайней мере, он был уверен, что это оно. Дом, в котором они с Теклисом жили малышами.
Дом располагался высоко на холме, в ряду других таких же зданий. В некоторых еще светились окна, они не были заброшены. И их старый дом стоял, высокий и гордый. Он был старше даже дворца Изумрудного Моря. Это высокое, узкое пятиэтажное здание с балконами построили в те давние дни, когда предки отца взирали на торговцев в буквальном смысле слова сверху вниз. Тирион помнил, как стоял на одном из этих балконов и смотрел на гавань — слишком маленький, чтобы по-настоящему понимать, что происходит вокруг. Сейчас он чувствовал себя гораздо старше.
Тирион подошел к двери, скрепленной цепью. Кто-то взял на себя труд надежно запереть дом и, похоже, время от времени проверял, все ли в порядке. Наверное, это делал кто-то из прислужников материнской родни. Они явно из тех, кто заботится о собственности. Наверное, если бы он очень хотел, то смог бы взломать запоры или перерубить цепь, но это слишком уж смахивало на святотатство. Так что он просто взобрался на первый балкон.