Ален Делон стрелял красиво, уверенно, как на картинке — словно позировал. И так же уверенно мазал раз за разом. Что, впрочем, абсолютно не смущало красавчика.
Дверь каморки снова распахнулась. В проеме стоял тарщик и манил Даньку рукой.
— Здравствуйте, Петр Леонидович!
Называть тирщика при посторонних «дядей Петей» он стеснялся.
— Здрав будь, Даниил. Заходи, тут работенка для тебя есть.
Троим в каморке места недоставало, но Данька ловко втиснулся внутрь.
— Вот, — указал дядя Петя на изрезанный, надпиленный, едва ли не надкусанный со всех сторон стол-верстак. Там лежала знакомая винтовка. Номер восемь, кажется. — Компрессии нету. Разберись. Инструменты и смазка на месте, запчасти, если понадобятся, — в ящике. А мы с Артуром на перекур выйдем. Душновато тут.
— Хорошо, дядя Петя! Сейчас все сделаем.
— Ну-ну, — одобрительно хмыкнул тирщик. — Валяй. Не справишься — зови.
Данька был уверен, что справится. «Воздушки» он собирал-разбирал, смазывал и чинил по мелочам не в первый раз. Еще он помогал налаживать вечно ломавшиеся мишени и подметал в тире. За это ему дозволялось стрелять бесплатно в свое удовольствие, а Петр Леонидович делился премудростями стрелковой науки.
Скинув куртку и шапку, Данька уселся за стол, извлек отвертку и принялся за дело. Руки действовали сами; пожалуй, он справился бы с «ИЖ-38» вслепую. Надо будет попробовать, из интереса. Так, сперва два винта, крепящие ложу... теперь — выбить штифт...
О регулярных походах в тир он поначалу никому не рассказывал, кроме мамы. И Лерки, конечно. Лерка оказалась не из болтушек, в школе о новом хобби Архангела долго не знали. Очень хотелось похвастаться. Особенно когда начал уверенно выбивать без упора сорок три из пятидесяти по стандартной мишени № 8.
Но хвастаться, поразмыслив здраво, он раздумал.
В начале весны проныра Кощей выследил-таки его и всем растрезвонил, куда ходит Архангел. Казалось бы, что здесь такого? Может, человек спортивной стрельбой занялся! Но люди, хотя бы раз «отстреленные» Данькой в тире, начинали относиться к нему... С вниманием? С уважением? Было в этом что-то болезненное. Как если бы у него кожа вдруг оказалась с прозеленью.
Или рога выросли.
Ага, ствольную коробку упираем в верстак. Аккуратненько проворачиваем колодку спускового механизма... еще чуть-чуть... Есть щелчок. Штифт вышел. Теперь вынимаем колодку... придерживаем — там пружина ого-го: отпустишь — детали по всей каморке собирать придется! Дальше просто: боевая пружина, поршень, ствол. Заглянуть в цилиндр: нет ли царапин, проверить прокладки, уплотнения...
Однажды, подходя к тиру, Данька наткнулся на вшивавшихся в парке Жирного с кодлой. Вокруг нарезал круги Кощей, старательно делая вид, что он здесь случайно. Жирный за прошедшее время раздался в плечах, заматерел, старая кличка ему больше не подходила. Не Жирный, а Битюг. Даньке он после драки с Артуром покровительствовал. «Тронешь Архангела — по стенке размажу!» — предупредил как-то наглого шпаненка Куцего: тот, будучи не в курсе, решил наехать на Даньку.
— Ну да, тебя осенью в армию загребут, Куцый Архангелу и припомнит! — образовался рядом вездесущий Кощей.
Жирный покосился на сплетника как на досадное недоразумение.
— Архангел этой сопле и сам хлебало начистит, если надо, — веско изрек он.
— А кореши? Кореши Куцего?!
— Вернусь после дембеля, узнаю — всех корешей под асфальт закатаю. Понял?
Благодаря Кощею данное историческое заявление немедленно стало достоянием общественности. На районе докапываться к Даньке перестали: «За него Жирный мазу тянет!»
Хоть какая-то польза от носатого стрикулиста.
Встреча с Жирным и кодлой ничего плохого не сулила. Правда, могут следом увязаться. Не тащить же их всех в тир к дяде Пете? Хотя, собственно, почему нет? Данька давно понял: другие не видят в мишенях знакомые лица, и выстрелы их не имеют судьбоносных последствий. Может, это не тир такой особенный, а он сам, Даниил Архангельский?
Впрочем, одно другому не мешает.
— Привет! Пошли, — он решительно завладел инициативой, — у меня тут тирщик знакомый. Я договорюсь, он пострелять на шару даст.
От дармовой стрельбы никто отказываться не стал. Компания ввалилась в тир, один Кощей топтался в дверях.
— Чего тормозишь? Заходи! — позвал Данька, демонстрируя великодушие. — Народу нету, тир свободен. И винтовок восемь штук: одна будет в запасе. Петр Леонидович!..
«Инструкцию по техническому обслуживанию пневматической винтовки «ИЖ-38» он мог цитировать на память. Разбуди среди ночи — нет проблем. Нравились мудреные словечки: шептало, манжета, ригель, пружина ригеля... Теория — дело хорошее, но на практике манжету пора менять. В ящике хранилась запасная. И прокладку ствола надо перевернуть. Ну, почистить-смазать — это само собой. Винтовка, учит дядя Петя, вроде любимой жены. Должна блестеть, лосниться и палить без удержу.
Дядя Петя — классный мужик. И тогда он все понял правильно. «Я отработаю», — шепнул было Данька, но старик весело распушил усы: пустяки, мол! Каждому досталось по десять пулек. Данька не спешил: обождал, пока все сделают по паре-тройке выстрелов, и лишь потом начал стрелять сам. Выделываться не хотелось. Убедившись, что мишени сегодня безопасные, без узнаваемых черт, он сбил «мельницу», «паровоз» и «разбойников».
И тут пришел кураж. Он стрелял быстро: целился пару секунд, уверенно давил на спуск, зная, что попадет — в миниатюрное сердечко «шалуньи», в капризную «жирафу», в упрямого «орла». Когда осталась последняя пулька, Данька обнаружил, что стреляет один. Остальные смотрят, как он валит мишень за мишенью.
Девять из девяти. Нужен финал.
Красивая точка в конце.
Он поднял «воздушку» одной рукой. Плавно повел стволом снизу вверх. Поймал на мушку свежевыкрашенный, девственно белый кружок «карусели». С этой мишени в свое время все и началось.
Выстрел.
Карусель завертелась, вспыхнули огоньки, заиграла музыка.
— Ну ты снайпер, Архангел! Робин Гуд, блин!
Жирный облизал пересохшие губы и добавил:
— Уважаю.
— Я не собираюсь травить вашу собаку, Петр Леонидович.
Госпожа Калинецкая вздохнула с явным сожалением.
Правда, к чему оно относилось, понять сложно: то ли к безвинному другу человека, то ли к неосуществленному намерению. Очень хотелось, видать!
— У меня нет собаки, — равнодушно откликнулся старик.
Его ладонь с медлительностью, присущей пожилым людям, опустилась в карман пиджака: нового, надетого третий раз в жизни. Опустилась, повозилась самую малость, успокоилась.
Впервые пиджак (серый, чуть приталенный) был водружен на плечи во время примерки, второй раз — меньше недели назад, на честно отпразднованный Новый год. Первоначально задумывался костюм, но в последний момент Петр Леонидович отказался от двусмысленной идеи. Новый костюм в его возрасте — словно намек. Мол, последний, мол, в нем меня и...