Он шел из мира в мир. Приятно было обнаружить, что их почти бесконечное множество, но выбрать оказалось невероятно трудно. В некоторых мирах царил такой беспорядок, что Империон вздрагивал при мысли о том, чтобы оставить там Таспера. В некоторых боги страшно сердились на Империона за вторжение и кричали на него, чтобы он убирался. В других возмущалось человечество. Один из миров оказался таким рациональным, что, к ужасу Империона, боги в нем и вовсе умерли. Многие миры всем были хороши, пока Империон не допускал в себя пророческий дух, а тогда становилось ясно, что Тасперу будет здесь плохо.
Но вот наконец нашелся подходящий мир. Он был спокоен и элегантен. Немногочисленные боги вроде бы были достаточно цивилизованны, но не слишком строги. Империону показалось даже странным то, что эти боги поделились с человечеством частью своего могущества. А человечество при этом вовсе не злоупотребляло этим могуществом, и пророческий дух заверил Империона, что если он оставит здесь Таспера, заключенного в сферу забвения, откроет ее тот, кто будет обращаться с мальчиком очень хорошо.
Империон положил сферу в лесу и поспешил обратно в Тиру, чувствуя несказанное облегчение. Там он доложил обо всем Зенду, и Небеса возликовали. Империон позаботился о том, чтобы Нестире достался в мужья невероятный красавец богач и чтобы вместо Таспера у нее народилась куча детей. Потом он не без печали вернулся к размеренной жизни Небес. Отлаженный механизм Тиры шел и шел вперед без всяких признаков Низвержения.
Прошло семь лет.
Все это время Таспер ничего не знал и оставался трехлетним. Потом настал день, когда сфера забвения распалась на две половины и он сощурился от солнечного света — несколько менее золотого, чем тот, к которому он привык.
— Так вот из-за чего все тревоги, — пробормотал себе под нос высокий дяденька.
— Бедняжечка, — нежно сказала тетенька.
Окружал Таспера лес, а над ним стояли какие-то люди и глядели на него, но, насколько Тасперу было известно, с тех пор как он воспарил в срединные просторы вместе с отцом, не произошло ничего. Он закончил вопрос, который как раз начал задавать.
— А почему мир круглый? — спросил он.
— Интересный вопрос, — заметил высокий дяденька. — Обычно ответом на него служит следующее соображение: потому что углы сглаживаются, когда планета вращается вокруг солнца. Однако, вероятно, так сделано для того, чтобы можно было закончить там, где начал.
— Сэр, вы его только запутаете такими рассуждениями, — сказала другая тетенька. — Он же совсем крошка.
— Нет, ему интересно, — возразил другой дяденька. — Взгляните на него.
Тасперу и правда было интересно. Высокий дяденька был что надо. Таспер пока не понимал, откуда он тут появился, но решил, что высокий дяденька наверняка оказался при нем, потому что отвечал на вопросы лучше Империона. Таспер задумался, куда же подевался Империон.
— А почему ты не мой папа? — спросил он высокого дяденьку.
— И снова очень тонкий вопрос, — похвалил его высокий дяденька. — Потому что, насколько нам удалось установить, ваш папа живет в другом мире. Позвольте узнать ваше имя.
Это снова было в пользу высокого. Таспер никогда не отвечал на вопросы, он их только задавал. Но это был приказ. Высокий дяденька понимал Таспера.
— Таспер, — послушно ответил Таспер.
— Ах, какая лапочка! — улыбнулась первая тетенька. — Я бы хотела его усыновить.
Остальные тетеньки, собравшиеся вокруг, горячо это одобрили.
— Это невозможно, — серьезно возразил высокий. Голос его был нежнее сливок и твердый как скала.
Дамам осталось только выпрашивать у него разрешение поухаживать за Таспером хотя бы денек. Ну, часик.
— Нет, — мягко отвечал высокий. — Его нужно немедленно вернуть.
На это все собравшиеся тетеньки закричали, что дома Таспер подвергнется громадной опасности. Высокий дяденька сказал:
— Разумеется, я о нем позабочусь.
Затем он протянул руку и поднял Таспера.
— Идемте, Таспер.
Едва Таспера вынули из сферы, как обе ее половинки испарились. Одна из тетенек взяла его за свободную руку, и они направились прочь — сначала верхом на лошадке, и Тасперу страшно нравилось, как его качает, а потом в большущий дом, где была совершенно непонятная комната. Там Таспер сидел в пятиконечной звезде, а вокруг мелькали картинки. Люди кругом мотали головами.