— Ты ненормальная, — повторил он. — Ты еще хуже, чем раньше. Почему нужно непременно обо всем говорить и раскладывать все по полочкам? Почему нельзя просто оставить что-то в покое, почему у тебя нет ни малейшего уважения к тишине? Почему тебя это так пугает, почему для тебя это так невыносимо?
Она сняла через голову платье и бросила на пол, как человек, который спешит скорее раздеться. Не от страсти, а по привычке. Потому что хочет скорее заснуть. Сейчас же. Как можно скорее. Как бывает, когда не поспишь ночь в самолете, который к тому же задержали. Лифчика на ней не было. Он отвел глаза.
— Йорген, — тихо сказала она, — так ты этого боишься? Это тебя от меня отталкивает? Ты об этой вони? Женщины для тебя воняют? И ты чуешь эту вонь на расстоянии, потому что чем сильнее чего-то боишься, тем лучше чувствуешь запах опасности, это же закон животного мира, не так ли? Поэтому тебе противно? Можешь сказать мне честно, ты меня не обидишь. Я хочу это знать. Мне не будет больно. Правда не может причинить мне боли. А вот от тишины мне больно. От вранья. От этих тайных игр.
— Уйди, — взмолился он, наклонив голову. — Уходи отсюда, пожалуйста. Иди ночевать в гостиницу. Прямо сейчас. Я дам тебе денег.
— На что?
— На гостиницу.
Она взяла свои груди обеими руками и слегка приподняла. Загар на ней был совершенно ровный, привычку загорать топлес она так и не бросила.
— Видишь их? — спросила она. — Не боишься на них посмотреть? Да-да, эта грудь выкормила двоих твоих детей. И не обвисла, не сморщилась, как у других женщин. Нет ничего ужаснее для кожи, чем растягиваться и сжиматься, растягиваться и сжиматься, но моя грудь не сжалась. Она осталась такой, как была. Ты вообще хоть когда-нибудь смотрел как следует на мою грудь? Ты по ней скучал? Или, может, она тоже вызывала у тебя отвращение? Но ведь и по этому тоже можно скучать? Но слава богу, на свете есть что-то большее, чем отвращение. Это твое желание соответствовать всем социальным условностям.
Он игнорировал ее грудь. Он смотрел ей в глаза, а когда больше не мог, стал смотреть мимо нее.
— Мне жаль, — сказал он наконец. Потому что не знал, что еще сказать. Потому что она стояла перед ним, настоящая, но в то же время нереальная, но прежде всего — голая.
Голая супруга. В возрасте.
Он потрогал свою голову, провел руками по волосам, почувствовал череп, который тоже вдруг начал чесаться.
— Чего тебе жаль?
Он замешкался, не зная, о чем же он сожалеет, но он точно знал, что ему жаль.
— Что я им не был, — сказал он наконец.
— Кем ты не был?
— Мужчиной, которого ты хотела.
— Нет, ты им не был.
Она отпустила грудь.
— Но я тоже не была, — добавила она, — той, которую ты бы хотел.
— Нет. — Он снова почувствовал ранку на губе. — Можем и так это назвать. Если в этом есть необходимость. Тогда мы квиты.
Ему показалось, что ранка кровит.
— Квиты, да. Можно и так посмотреть. Квиты. И все равно в моей жизни были настоящие красавчики. Так что тебе не нужно чувствовать себя виноватым или обязанным. — Она сказала это одновременно мечтательно и по-деловому. Раз уж она пришла, то решила озвучить все факты. Ему выдали счет. Прибыль и убытки.
— Красавчики?
— Красавчики. Один даже с дредами.
— Вот как? Ты так их называешь? Так они называются?
Слово казалось ему более подходящим для лексикона дочерей. Красавчики. И если бы он сейчас мог засмеяться, он бы засмеялся. Громко и от души. Долго хохотал бы и хлопал бы себя по коленкам. Мать и дочь — охотницы на красавчиков.
— Мужчина, которого я хочу, он красавец, да. Мои подруги всегда говорили: «Да, он не красавец, но он будет отлично заботиться о детях». Они говорили: «Он такой пришибленный, но зато он будет тебе готовить и бегать за покупками, помни об этом». Мои подруги говорили: «Он старый, но зато, когда он умрет, у тебя будет еще куча времени пожить для себя». Посмотри на меня и скажи, что меня ждет? Я тут ходила к гадалке, и она сказала: «В этом году многое изменится. Все изменится». Вот что она мне сказала: «Подожди немного. Все изменится». Посмотри на меня, Йорген. Что должно измениться?
— У нас с тобой двое общих детей, — сказал он.
— Да, и что?.. Я теперь должна этим гордиться и искать в этом спасение? Что такое женщина без детей? Шлюха. Даже хуже. У шлюх бывают дети. И я уже сказала тебе, для рождения детей ты подходил идеально. Я бы не смогла найти никого лучше тебя, Йорген. Никого, кто бы этого захотел, во всяком случае. Но эти дети меня не спасли. Отчаянное желание в глазах мужчины трогало меня больше, чем умоляющие взгляды моих дочерей. Другие матери наивно полагают, что это любовь, но это всего на всего голод, Йорген, обычный голод, они просто хотят жрать. А этот плач, иногда ночи напролет, ты даже затыкал уши поначалу, но потом тебя совершенно не раздражали эти вопли, тебе даже нравилось, тебе надо было к ним мчаться и что-то делать, но я не так представляла себе мою жизнь, мне хотелось большего, чем вечно слушать крики моих голодных девочек.