— Насколько «недавно»? Все в «Роще» знают, что ещё несколько дней назад вы были вместе. Если они найдут твоё ДНК в его квартире, а ты сказала, что вы не виделись несколько недель... — когда Вивиан нахмурилась и пожала плечами, он сузил глаза. — Это важно, Вивиан. Наши показания должны совпадать, иначе они что-то заподозрят.
— Я не могла сказать им, что мы сильно поссорились за день до его смерти, ведь так? Когда они спросили о синяках, я им скормила историю о том, что упала с кровати, — она фыркнула и скользнула мимо него в постель. Он подошёл к ней. На тумбочке и комоде пистолета было не видно. Похоже, она его спрятала.
— Что ты сказала им о нас с тобой?
— Что ты мой лучший друг. А что ещё я могла им сказать? — она плюхнулась на кровать. — Я сказала им, что мы виделись в пятницу вечером до твоего отъезда. А отель, в котором я останавливалась, был местом, где мы с мамой когда-то отдыхали: хотела почтить её память, бла-бла-бла... — она легкомысленно помахала рукой в воздухе. Что-то в её тоне пробудило в нём желание ударить её.
Не используй Мариссу для своей выгоды.
Он присел на спинку кровати, вздохнув.
— Возможно, этого было достаточно. Возможно, теперь они оставят нас в покое.
Матрас позади него просел, и руки Вивиан обвили его. Они были холодными, но под его рубашкой потеплели. Ладонями она погладила его живот. Ашер резко вдохнул, его спина напряглась. Она уткнулась лицом в изгиб его шеи.
— Ты же сказал мне не волноваться, так? — пробормотала она ему в ухо. — Я не дура. Я знаю, как заставить таких парней, как детектив, поверить мне.
Ага, он знает, не так ли? Ты делала это со мной в течение многих лет. Но подо всем этим она всего лишь маленькая напуганная девочка. Если бы она заметила хоть на мгновение, что её игры не действуют, она бы сломалась. Она бы позволила ему всё исправить... но теперь он не был уверен, что он мог сделать это. Или что хотел.
Он убрал её руки и встал.
— Мне надо домой.
Голубые глаза Вивиан излучали такую растерянность, что ему почти стало плохо. Почти. Через мгновение её взгляд ожесточился, и та Вивиан, которую он не узнавал, вернулась.
— Что, идёшь навестить Эвана? Я думала, что ты сегодня останешься со мной.
Ашер решил осторожно пропустить имя Эвана мимо ушей.
— Ты же сказала, что хочешь зайти ко мне. Вот и заходи. Но сначала верни мне мой пистолет.
Она хмыкнула, опустила глаза и убрала ворсинку со своей рубашки.
— У меня его нет.
У него перехватило дыхание.
— Прости, что?
— У меня его нет, — повторила она. — Я выбросила его.
— Ты выбросила его... — он провёл рукой по волосам и очень сильно сжал их. — ...Ладно. Ладно, где?
— В океан, дурень. Без него они никогда нас не поймают, верно? По крайней мере, если они его найдут, то не узнают, чей он.
У него задрожали руки. Не от страха. Не от нервов. От злости.
— Вивиан... Этот пистолет был зарегистрирован на имя моего отца. Я взял его, когда переезжал. Надейся, что они не найдут его, потому что если найдут, то свяжут его со мной.
— Свяжут с тобой, — по её взгляду он понял, что ей было плевать. С ним. О ней он ничего не сказал. Она и правда позволила бы ему взять всю вину за содеянное на себя, и, наверное, единственное, о чём бы она сожалела в таком случае, так это о том, что его нет рядом, чтобы исполнять её прихоти.
— ...Мне надо идти, — он отвернулся.
На полпути к двери Вивиан за его спиной всхлипнула:
— Ашер...
— Что?
— Я тебя люблю.
Её слова были сродни цепи вокруг его горла, которая рывком остановила его и выбила из него воздух. Он упёрся руками в дверной косяк. Его голова опустилась.
Всё ещё больно. Почему? Почему он просто не может выплеснуть на неё свой гнев? Даже апатия была бы лучше этого чувства. Когда она сказала эти слова так открыто и искренне, он вспомнил, почему он влез в эту историю в самом начале.
Я хотел, чтобы ты полюбила меня. Я хотел этого больше всего на свете.
Он всё испортил. Включая её.
— Знаю. Я тебя тоже люблю.
Но он ушёл, потому что больше не мог вынести её слёз.
Пятница, 14 ноября
Профессор Гонера положила работу Ашера ему на стол, даже не посмотрев на него. Он уставился на жирную тройку в верхней части страницы. Ни заметок, ни комментариев. Прошёл почти месяц, и это всё, что она может ему дать? Он не может пожаловаться, не выглядя при этом жалко, он не в силах сказать ничего такого, что выбьет её из колеи. Сжав челюсти, он запихал свою работу в рюкзак, а затем просто и без фанфар встал и вышел. Он не даст ей повода думать, что она задела его за живое.