Они бежали, петляя по узким улочкам Укромной Гавани, стараясь не попадаться на глаза людям. Получалось не очень, на них сложно было не обратить внимание. Четыре сильвийки с одноцветными хвостами, пара сильвов тоже явно хорошо обученных. И ещё два человека, один из которых всё чему-то ухмылялся, другой же был огромен, как медведь, и постоянно помогал одной из сильвиек.
Тин плохо помнила, как они выбрались из города, череда улиц и глазеющих на них людей до сих пор мельтешила у неё перед глазами. В который раз девушка подумала, что для беременной женщины бег от стражи – не лучший способ проводить свободное время. Но ничего не поделаешь, попадаться сейчас в руки Совета ей хотелось меньше всего, тем более, что помимо нарушения заветов Древних, она была беременна от человека.
Они остановились немного передохнуть только через час, все были на последнем пределе своих сил. Небольшой лес вокруг шелестел последними, ещё не опавшими листьями. Огромные заросли калины ярко полыхали, принося хотя бы иллюзию тепла в этот промозглый день. Здесь снег не стаял полностью, и ковёр из опавших листьев хрустел под ногами. Стоило им остановиться и побросать свои заплечные мешки на землю, Марта разразилась руганью, отборной, душевной, словно всё это время, пока они, молча, уносили ноги подальше от Гавани, девушка накапливала оскорбления и ругательства, чтобы потом выдать их все сразу. Никто не перебивал её, просто, не было сил. В конце концов, Марта успокоилась и уселась на свой мешок.
– Кто-нибудь, объясните мне, какого чёрта я ввязалась в эту потасовку? – устало произнесла она. – Почему мы не попробовали всё спокойно урегулировать, а полезли в драку?
– Ты же вроде неглупая девушка, разве не заметила сама, что с нами никто не хотел беседовать, – Тодэс сооружал некое подобие кресла из мешков, чтобы усадить Тин, поэтому не увидел, что Марта слегка оскалилась на его слова. – Они ворвались в этот загаженный задний двор и бросились на нас, явно не для того, чтобы пообщаться.
– Да и этот их маг не особо пытался поговорить, – поддержал Тодэса Эвиль. – Он бросил на нас всех воздушные путы, и если бы Тин вовремя не среагировала, я бы их не удержал один.
– Воздушные путы? – недоверчиво переспросила Лия.
– Именно, – кивнула Тин, усаживаясь на приготовленное для неё Тодэсом сиденье. – Когда мы отразили их, он ударил холодом.
– Думаю, это был северный ветер, – задумчиво произнёс Эвиль. – Неслабое тоже заклинание, долго с ним, помню, мучился.
– Все это так странно, – еле живым голосом промолвила Надин. Девушка была ещё бледнее, чем обычно, если только такое возможно. И Тин подумалось, что ей стоит оказать медицинскую помощь.
– Надин, ты в порядке? На тебе лица нет.
– Всё хорошо, Тин. Я немного вымоталась, скоро полегчает.
– Так что для тебя странно, сестра?
– Странно то, что я не понимаю, мы же не сделали ничего плохого, за что нас сразу под арест?
– Да, странностей хватает, – протянул Модэус. – Кстати, мы не можем здесь остановиться, придётся уйти дальше от дороги. Потому что, если я всё правильно понимаю, нас не оставят в покое просто так.
Как ни грустно было это осознавать, но Модэус был прав, оставаться вблизи от дороги сейчас было не самой лучшей идеей, поэтому вся компания с охами и вздохами поднялась на ноги и двинулась по едва заметной тропинке вглубь леса. Они шли гуськом по опавшим листьям и жухлой траве. Подлесок был уже совершенно голый и просвечивался далеко вперёд, отчего Тин казалось, что, как далеко они бы ни ушли, их всё равно увидят.
– Скоро выйдем на поле, недалеко от него есть летний склад, проверим, и, если что, там можно будет отсидеться, – Модэус уверенно шёл первым, ведя за собой остальных.
– Ты тут так хорошо ориентируешься, даже как-то не по себе, – Лия хмуро буравила взглядом затылок парня.
– Я вырос недалеко от Гавани и знаю эти места очень хорошо, Искорка.
– Та деревня, где Тин встретила тебя, находится далеко отсюда, или я что-то не понимаю?
– Там я жил только последние годы, а родился я недалеко отсюда.
– А сколько тебе лет? – Лия не отставала от него, явно заинтересовавшись биографией странного парня.
– Много, Искорка. Если в жёны напрашиваешься, то боюсь, я уже слишком стар для тебя.
Лия вспыхнула от такой его наглости, но промолчала. Правда, её не хватило надолго.
– Ну, Модэус, ну скажи.
Парень опустил голову и тяжко вздохнул, даже по его затылку было видно, что он не хотел бы говорить о своём возрасте:
– Если мерить человеческими или сильвийскими годами, то мне двести тридцать пять лет.
По небольшому отряду пробежал шёпот, друзья встали как вкопанные, глядя в спину идущему как ни в чём не бывало Модэуса.
– Ну, чего вы застыли? – устало спросил Модэус. – Давайте все расспросы потом, когда будем в относительной безопасности.
Он обвёл спутников взглядом и, поняв, что они не воспринимают сейчас ничего из того, что он говорит, махнул рукой и двинулся дальше по тропинке.
Модэус больше не оборачивался, ему было всё равно: в шоке его спутники или нет. Он не зря не говорил им о своём возрасте и не сказал бы, но он успел изучить своих спутников, и Лия представлялась ему самой прилипчивой, ей было проще ответить. Настроение было испорчено, он больше легкомысленно не улыбался, незачем. Модэусу казалось, что если он будет вести себя как его спутники, улыбаться, шутить, говорить глупости, то так будет лучше и спокойней всем, чем, если он скажет – ребята, мне двести с лишним лет, и я уже устал ждать.
А он устал. Вот она цель, рядом, идёт позади него, но он не может прикоснуться к ней, пока Тин сама не даст согласие на это. Слишком всё сложно устроил тот могущественный гость, оставивший его ждать. Модэус помнил тот день, когда его жизнь обрела цель, но при этом утратила смысл.
Ему было двадцать пять лет, и он был счастлив жить в своей небольшой деревне и заниматься лесничеством. Парень видел свою жизнь спокойной и безмятежной, лес был ему словно второй дом, и он часто оставался в нём ночевать. Оставив родительский дом не так давно, Модэус наслаждался свободой. Хотя его мама всё время сватала ему то ту, то другую девушку, но мамам это свойственно – пытаться устроить жизнь своим детям даже тогда, когда они уже сами способны этим заняться.
В один из самых обыкновенных дней Модэус обходил лес, отмечая, какие проблемы возникли за прошедшую неделю. Он убрал завал с оленьей тропы, положил немного угощения для белок, отметив для себя, что это лето будет урожайным – много орехов и ягод. Дожди шли регулярно, поэтому и грибы были в изобилии. Решив, что пора навестить родителей, ну а как без угощения в гости, Модэус набрал черники для фирменного маминого пирога и грибов на жарёху, с картошечкой молодой самое то. Весьма довольный собой, Модэус двинулся лесными тропками к деревне, где жили его родители.
– Какой ты у меня молодец, никогда не приходишь с пустыми руками, – мама улыбнулась своей нежной и тёплой улыбкой, поправила его чёлку и добавила, – только вот с пирогом ты не угадал, молока нет, надо идти на рынок.
– Мам, мне не сложно, я сбегаю. Чего не сделаешь ради пирога. А вообще, я вам с отцом давно говорю – заводите свою корову.
– Ты всё шутишь? И так целыми дня на огороде, а заведёшь скотину, вообще, не присесть будет. Ну, так что? Пойдёшь на рынок?
– Конечно, мам. Я мигом, ты пока грибочков пожарь.
Он вылетел из дома, словно мальчишка, вприпрыжку, и двинулся в сторону рынка. Настроение было просто до неприличия хорошим и весёлым. Парень сорвал ромашку, росшую возле дороги и, вертя её в пальцах, зашёл в ворота рыночной площади.
Поселок был большой, можно сказать городок, только без каменных домов, и рынок был под стать ему. Множество прилавков, корзин с овощами и фруктами, бочки с рыбой и раками, бочонки с квасом и пивом. Глаза Модэуса разбегались в разные стороны. Крутя ромашку в пальцах, он продвигался среди людей, спешивших купить всё необходимое. Скоро он почувствовал аромат свежей выпечки и пошёл уже на запах. Он помнил, что рядом с булочной молочная лавка. В отличие от других торговцев, молочник сделал свой магазин слегка закопанным в землю, у него в лавке всегда была прохлада, а молоко, сыр, творог и другие продукты были на удивление свежими и хранились долго.
Модэус дёрнул на себя дверную ручку – дверь отворилась слишком резко, и ему в руки упала девушка с бидоном молока. Каким чудом она не разлила содержимое бидона, осталось загадкой, да и Модэусу было всё равно, он едва не упал и теперь, выпрямившись, смотрел в широко распахнутые серые глаза русоволосой девушки.