— Да. — Ее голос полон тревоги, она жаждет ответов. — Что ты нашел?
— Доказательства его смерти.
— Но он не мертв. — Ее голос дрожит от еще большей тревоги.
— Я знаю это. Лаклан делает все возможное, чтобы получить копию списка пассажиров. Когда мы ее получим, мы сможем двигаться дальше.
— Ну, и сколько времени это займет?
— Он работает так быстро, как только может, но у него нет прямых связей с авиакомпанией.
Разочарование отражается на ее лице, и я наблюдаю, как ее тело напрягается и глаза блестят от непролитых слез. Она неподвижна, и ей требуется вся ее сила, чтобы не потерять самообладание. Хотел бы я дать ей ответы, в которых она так нуждается. Это болезненное зрелище — видеть, как любимый человек так сильно страдает.
Я обнимаю ее за плечи и уговариваю:
— Плакать — это нормально. Будет не так больно, если ты отпустишь часть боли.
— Я провела всю свою жизнь, оплакивая своего отца, и это никогда не уменьшало боль, — говорит она, отвергая мои слова.
— Посмотри на меня, — требую я, и когда она это делает, я продолжаю, — это не нормально. То, что ты все держишь в себе — это нехорошо.
— Почему ты так сильно хочешь увидеть, как я сломаюсь?
— Ты сейчас ломаешься, — возражаю я. — Ты заставляешь себя не чувствовать боли. Ты отталкиваешь меня. Ты возводишь каменную стену, но это всего лишь фасад всей твоей разбитой души. Ты — рай для дураков, но я не дурак. Я вижу тебя насквозь.
— Ты придурок, — огрызается она, злясь, что я играю в ее же игру, но я не отступлю.
— Чего ты боишься? Что я вижу тебя в таком облике, которого ты стесняешься? Я видел тебя в худшем образе. Или ты все еще беспокоишься о том, что слишком сильно чувствуешь, что развалишься на части и не сможешь собрать все воедино? В чем дело?
— Почему ты так сильно давишь?
— Если ты не можешь собраться с мыслями, тогда я сделаю это за тебя.
— Остановись!
— Так вот почему ты не позволяешь мне прикасаться к тебе?
При этих словах она пытается вырваться из моих объятий, но я крепко сжимаю ее руки.
— Отпусти!
— Почему ты не позволяешь мне трахнуть тебя? — Я шиплю, теряя контроль и позволяя разочарованию и отторжению выплеснуться из меня. — Ответь мне, ради Христа!
Мой голос срывается от гнева, когда она борется с моей хваткой, и, в конце концов, я ослабляю хватку и позволяю ей освободиться от меня. Она встает и отшатывается, кипя от чистого гнева.
— В этом проблема? — выплевывает она. — Твое эго задето, потому что ты не можешь залезть ко мне в штаны?
Я встаю и подхожу прямо к ней, грудь к груди.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что если бы я хотел то, что у тебя в штанах, я взял бы это.
— Тогда возьми это. Мне насрать. Если это все, чего ты хочешь, тогда возьми.
Ее слова издеваются, но они бесят меня еще больше.
— Ты так чертовски слепа. Мне нужна не твоя киска. Это гораздо больше, чем просто секс. Я хочу тебя всю. Каждый кусочек. Я хочу быть внутри тебя, потому что это единственное место, где ты будешь настолько слаба, что у тебя не будет другого выбора, кроме как отдать всю себя мне.
Слегка покачав головой, она заглядывает мне в глаза и шепотом признается:
— Я просто не могу.
Мои руки сжимают ее лицо, и я говорю:
— Ты можешь. Мне нужно, чтобы ты попробовала.
— Но у тебя есть я, — кричит она. — Я здесь. Я не собираюсь убегать.
— Перестань избегать.
— Я не…
— Ты здесь, — вмешиваюсь я, обрывая ее. — Но на самом деле тебя здесь нет. Ты можешь лежать рядом со мной каждую ночь, но на самом деле тебя нет рядом. Ты находишься совсем в другом месте. Где-то глубоко внутри своего разума, ты прячешься.
С ее стороны нет ответа, только горящие глаза, которые показывают, насколько она разъярена.
— Сколько раз я должен повторять тебе, чтобы убедить, что здесь ты в безопасности? Что со мной ты в безопасности?
— Отпусти меня, пожалуйста, — просит она тихо.
Я убираю руки с ее лица, и она тут же поворачивается и уходит от меня, не говоря больше ни слова, даже не оглядываясь. Я ничего не говорю, чтобы остановить ее, просто отпускаю. И прежде чем я позволю своему раздражению вырасти еще больше, я тоже возвращаюсь в дом и поднимаюсь на третий уровень, где находится мой офис.
Нуждаясь в том, чтобы избавиться от стресса, я занялся работой. Между телефонными звонками в офис и регистрацией моей собственности в Чикаго время проходит быстро. «Лотус» процветает в финансовом отношении и доказывает, что является одним из самых востребованных отелей в городе. Исключительность является ключевым фактором, и это понятие оправдывает себя.