Сны накатывали волнами, в них можно было захлебнуться. Образы, обрывки разговоров, лица. Вот я бегу воздушным змеем, а в сотне метров надо мной проносится военный истребитель. Вот я оканчиваю школу, медаль за отличную учебу, мантия, счастливые лица родителей. Вот я держу разбитую бутылку над головой какого-то верзилы, а за другую руку меня зачем-то тянет девушка. Первый секс. Первый полет. Выпуск авиационной школы. Седой негр с глазами цвета хаки. Испытательный полигон. Модель орбитального корвета. Ракета.
Я проснулся от падения. Светало. Стул валялся в метре от меня. Я поднялся, вытер лужицу слюны на столе. Последнее воспоминание рождалось уже во мне, но ещё не спешило показаться на свет. Есть не хотелось совсем. Я прошел в ванную, умылся, посмотрел в зеркало. Синие глаза, массивный лоб, прямой нос, щеки в щетине. Солдафон. Слезы навернулись на глаза. Не плакал с 9, когда Билл Северн сломал мой велосипед, а тут вдруг ни с того, ни с сего...
Второй этаж кутался во мраке. Все окна были за дверями комнат, и коридорчик всегда оставался в тени. Над одной дверью висел ночник, стилизованный под газовый фонарь. Отец повесил его, чтобы я не боялся спать в темноте. Он включал его на ночь и закрывал дверь, а в щель лился свет, и я знал, что там, за дверью нет темноты, что там помогут.
Помогут ли мне сейчас? Я щелкнул кнопкой выключателя. Света не было. Из под двери пробивалась утренняя заря. Шаг за дверь, запах пыли и запустения. Постеры с полуодетыми девицами и гордыми летчиками. Узкая кровать. Окно во всю стену. Компьютерный стол. Пальцы отбарабанили пароль, Интернет работал. Новостной портал молчал. Молчал семь месяцев и четыре дня, если верить часам компьютера. Укол догадки под черепом. Несусь через весь коридор, врываюсь в белую дверь...
Никто не в силах больше помочь. Никто не вкрутит новую лампочку, не зажжет свет. В постели расплывались в черной жиже два тела, невыносимый запах мешал думать. Я закрыл дверь. Я всё вспомнил. Как бредил небом с детства, как поступил в летное, а затем в военно-космические войска. Всё. Затяжной конфликт с Китаем. Сверхсекретный орбитальный корвет, мой экипаж, полковника, всё болтающего про честь и ответственность. И установку контроля магнитосферы - новейшее и секретное оружие.
Я прошел в ванную, выкрутил оба крана до отказа, стал раздеваться.
Вспомнил вахту, тревожные два месяца на орбите. Инцидент в японском море - попытка захвата нашего лихтера, непрофессиональная и грязная, явная провокация. Объявление войны. И приказ. Приказ развернуть над Азией нашу установку. "Одеяло тишины", как мы её называли. Локальное отключение магнитосферы, пронизывающие космические лучи, прорыв радиационных поясов - мгновенная и чистая победа над врагом. Победа над жизнью. Миллионы квадратных километров мертвого безмолвия.
Я сел в чуть теплую воду, ничего, не париться пришел. Лег, скрывшись под водой.
Вспомнил, как это было. Яркий всполох северного сияния от полюса до полюса. Ярко светящийся воздух под нами, чудовищно красиво. Хлопок. Мгновенно запылала атмосфера от горизонта до горизонта. Установка вышла из-под контроля, мощность была превышена. Вспомнились недели кружения над планетой, поиск выживших, запрос директив командования. А в эфире лишь треск бушующей ионосферы и редкие записанные радиопередачи. Полгода поисков признаков жизни. Провал в памяти.
Выдох.
В памяти возникают мои окровавленные руки. Экипаж, лежащий вокруг в темных лужах. Я сбрасываю красный от крови комбез. Умываюсь. Беру комбез капрала Пирса. Сажусь в спусковую капсулу. Ввожу координаты дома. Укол транквилизатора. Темнота.
Ноги сводит судорога, руки цепляются за края ванной. Я не был Майклом Пирсом. Капитан Джон Хоук, ВКС, командир экипажа "Черного ворона". Был.
Вдох.
Агония тела. Брызги и море на кафеле. Мир укутывает тишина. По крайне мере, на ближайшие двести миллионов лет.