— Спасибо. — Питт с радостью согласился.
Десять минут спустя он сидел в другой комнате, маленькой и холодной, с шипящей газовой лампой на стене, освещавшей обшарпанный деревянный стол. На столе лежала тонкая папка с документами, а напротив Питта по стойке смирно стоял напряженный и смущенный констебль; пуговицы на его мундире сверкали.
Томас предложил констеблю сесть и рассказать все, что ему известно.
— Да, сэр, — нервно произнес Лоутер. — Я очень хорошо помню то убийство на Хановер-клоуз. Что вы хотите знать?
— Всё. — Питт взял чайник, не спрашивая наполнил белую эмалированную кружку и подвинул констеблю, который от удивления вытаращил глаза.
— Спасибо, сэр. — Он с удовольствием отхлебнул, собрался с мыслями и тихим голосом стал рассказывать: — Это было семнадцатого октября, в пять минут четвертого утра, больше трех лет назад. Я тогда был на ночном дежурстве и проходил мимо Хановер-клоуз…
— Как часто? — перебил его инспектор.
— Каждые двадцать минут, сэр. Регулярно.
Губы Питта тронула улыбка.
— Я знаю, как это бывает. Вы уверены, что вас нигде ничто не задержало в ту ночь? — Он намеренно оставил Лоутеру лазейку, дав возможность избежать обвинений и в то же время не лгать. — Может, были какие-нибудь происшествия?
— Нет, сэр. — Взгляд синих глаз констебля был честен. — Иногда меня и вправду задерживают, но не в ту ночь. Я был точен, как часы — ну, минута туда, минута сюда. Вот почему я заметил разбитое окно в номере втором — двадцать минут назад оно было целым. Причем на фасаде, что очень странно. Обычно грабители заходят со двора и запускают худого парнишку, чтобы тот пролез между прутьями решетки и открыл им дверь.
Питт кивнул.
— Ну, я подошел к двери дома номер два и постучал, — продолжал Лоутер. — Мне пришлось устроить адский шум… — Он покраснел. — Прошу прощения, сэр. Долго стучать, пока кто-нибудь не спустился. Минут через пять дверь открыл лакей. Полусонный. Ливрея поверх ночной рубашки. Я сказал ему о разбитом окне, и он вроде как испугался и повел меня прямо в комнату с окнами на улицу. В библиотеку. — Констебль тяжело вздохнул, но не отвел взгляда. — Я сразу увидел, что дело плохо — два стула опрокинуты и лежат на боку, по полу валяются книги, вино из графина пролито на стол у окна, а само окно разбито и на полу блестят осколки.
— Блестят? — переспросил Пит.
— Лакей зажег газовые лампы, — объяснил Лоутер. — Он был здорово напуган, могу поклясться.
— И что дальше?
— Я прошел в комнату. — Лицо констебля сморщилось, словно он вдруг вспомнил, что человек смертен. — На полу я увидел тело мужчины, сэр. Лицом вниз, вот только ноги его были немного согнуты, будто на него напали сзади, врасплох. Голова вся в крови… — Он коснулся своего правого виска, у линии волос. — На полу в десяти дюймах от него лежала бронзовая лошадь на подставке, дюймов восемнадцать в длину. На мужчине был халат поверх ночной рубашки, на ногах домашние туфли. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, можно ли ему помочь, хотя сразу понял, что он мертв. — На лице констебля появилось выражение, словно у взрослого, жалеющего ребенка. — Лакею — парню было не больше двадцати лет, точно — стало дурно, и он сел на пол. «О, боже… — сказал он. — Это мистер Роберт. Бедная миссис Йорк!»
— Мужчина был мертв? — спросил Питт.
— Да, сэр, мертвее не бывает. Но еще теплый. И я точно знал, что окно было целым, когда я проходил мимо двадцать минут назад.
— Что вы делали дальше?
— Ну, понятно было, что его убили. И, похоже, кто-то забрался в дом с улицы — все стекло внутри, шпингалет отодвинут. — Его лицо помрачнело. — Но это был явно какой-то новичок ни стекольных работ, ничего — и такой беспорядок!
Питту не было нужды спрашивать, что такое «стекольные работы». Многие опытные воры пользовались этим приемом: на стекло наклеивалась бумага, которая будет удерживать осколки, а затем аккуратно и беззвучно вырезался круг, чтобы в отверстие можно было просунуть руку и открыть шпингалет. Искусный взломщик способен проделать эту операцию за пятнадцать секунд.
— Я спросил у лакея, есть ли в доме один из этих телефонных аппаратов, — продолжал Лоутер. — Он сказал — есть, и я вышел из библиотеки, оставив лакея у двери. Нашел аппарат, позвонил в участок и сообщил о преступлении. Потом спустился дворецкий — должно быть, услышал шум и, когда лакей не вернулся наверх, решил сам посмотреть, что случилось. Он официально опознал мертвого мужчину как мистера Роберта Йорка, сына достопочтенного Пирса Йорка, хозяина дома. Но того не было, он уехал по делам, и поэтому ничего не оставалось делать, как сообщить старой миссис Йорк, матери жертвы. Дворецкий послал за камеристкой — на случай, если леди станет дурно от такой новости. Но когда миссис Йорк спустилась, и мы ей сказали, то она вела себя очень спокойно и достойно. — Констебль восхищенно вздохнул. — В такие моменты понимаешь, что значит настоящая порода. Она стала бледной, как привидение, будто сама умерла, но не плакала при нас, а только попросила камеристку немного поддержать ее.