Лев выхватил меч из ножен, влил в клинок побольше сил и, на ходу распаляя Искру, поспешил на выход. Стрельба еще грохотала, но с каждым его шагом выстрелы звучали все реже.
Дойдя до середины коридора, Воротынский-старший увидел перед собой черную тень.
— Папа… — раздался голос, от которого внутри все похолодело. — Папа… Как хорошо, что ты дома…
Глава 11
— А я лечу, никого не трогаю, и тут — бац! Стрельба средь тихой ночи, и вы летите по небу, Евгений Михайлович, да еще и уцепившись за какую-то страшную гадину! Может, думаю, мерещится и опять подмешали что-то в ликер? С Болконской станется, она известная любительница замешивать своим гостям чего покре… Стоп. Слышите?
Яков Станиславович поднял палец и остановился. До усадьбы оставалось метров сто.
— Что?..
— Не стреляют больше.
Пару секунд мы вслушивались в тревожную тишину.
Мрачная усадьба и вправду молчала. Пять минут назад там творился кромешный ад, а теперь ни звука не раздавалось из-за каменных стен.
Одно из двух — либо Володю замочили, либо Володя со своими друзьями замочили всех и каждого внутри. В первом случае драться нам придется с охраной, которая, зализав раны, наверняка бросится прочесывать каждый куст. Во втором — с младшим Воротынским, а он, поди, еще и насосался кровушки от пуза.
— Хреново… — сказал я и осторожно выглянул из-за кустов.
Ага, вот и «дорога», по которой шел Володя, и судя по всему, первый вариант отпадает.
Что ж нужно проверить. Уверен, на другом конце мы найдем виновника торжества.
— Возможно, нам стоит…?
— Нет, Яков Станиславович, дело нужно закончить, — сказал я и направился ко входу. — Надеюсь, у вас крепкий желудок, Осторожно, не поскользнитесь.
— Ах, зараза, туфли-то новые! Ох, бедолаги, не хотел бы я быть на вашем месте… Похоже, Владимир Львович, совсем озверел…
Стараясь поменьше мелькать у окон, мы обошли усадьбу и зашли под крышу. Под ногами противно хлюпало — стены, пол и потолок были безнадежно испорчены. С люстры капало и свисало всякое.
— Прошу, ваше сиятельство, прикройте нос платком. Несет, как на бойне!
— Мне не привыкать… Тихо.
Ага, вот и один из них — еще не совсем выросший человекообразный некс, больше похожий на здоровенную гиену на двух ногах. Нас он не заметил — сидел и пировал над останками охранников, постепенно увеличиваясь в размерах.
Урод отвлекся только, когда я уже подошел к нему вплотную. Удар и его клыкастая башка покатилась по ковру. Еще две гадины затаились за углом, но и их ждала та же участь.
Охрану Воротынского застали врасплох, но даже при этом им удалось завалить множество тварей — повсюду валялись тела убитых нексов. Однако силы были неравны.
Пока я разделывал тварей одну за другой, спину мне прикрывал Яков Станиславович. В его руке плясала сверкающая магическая шпага, и от одного ее прикосновения нексов охватывало белое смертоносное пламя, и они быстро дохли.
— Неплохо для юриста! — ухмыльнулся я, наблюдая как Сперанский протыкает очередного некса.
— Школу ГАРМа не пропьешь!
— Ничего себе какие новости…
Мы прошли еще несколько коридоров, поднялись на второй этаж и замерли.
Откуда-то раздавался тихий плачь.
— Ловушка? — шепнул Сперанский, когда мы остановились у одной из комнат.
Я пожал плечами и на всякий случай вырастил коготки подлиннее.
Дверь тихонько скользнула в сторону, и за ней оказалась большая темная спальня. Плач раздавался со стороны широкой кровати, закрытой балдахином.
Чем ближе мы подходили, тем громче становились рыдание, но когда я оказался у разбросанной постели, оно оборвалось.
На простынях пусто, а значит… Я нагнулся и заглянул под кровать.
— Я буду кричать… — выдохнула красная от рыданий женщина, лежащая на полу. Она обнимала свой огромный живот — месяц шестой, не меньше.
Жена Воротынского? Вот так номер.
— Пожалуйста…
Внезапно со стороны коридора раздался противный скрип. Женщина вздрогнула, а я прижал палец к губам.
Мимо дверного проема прошли две твари. Все затихло, а миг спустя там показалась черная тень.
Прыжок, и надо мной зависла огромная клыкастая туша. Я бросился ей под брюхо и взмахнул когтями. На кровать рухнуло уже развороченное, и, к счастью, мертвое тело.
Женщина вскрикнула.
— Яков Станиславович, — зашипел я, — вытаскивайте ее и уходите, быстро!
Сперанский, охая, полез под дрожащую кровать.
— Прошу, мадам… Нам нужно немедленно уходить отсюда… Держите мою руку, вот так…